Сергей Самаров - Главарь отморозков

– Следов не оставляют только птицы в небе и спецназ ГРУ на земле, – возразил я. – Все другие обязательно наследят. А мой следопыт проведет нас лучше, чем любая гончая. Он опытный…

– В любом случае, мы уже выходим, – сказал Сомов. – Чтобы до прибытия вертолета на десяток километров отдалиться, время требуется. Спасибо за видео. Теперь у нас есть подтвержденная версия. Ждем вас на десять километров западнее. Следственной бригаде о нашей встрече лучше не знать. Это большая и основательная просьба. Кстати, там, куда мы выдвигаемся, есть что-то такое, что может заинтересовать Великого Шайтана?

– Там есть ущелье с прямым выходом в Грузию. Не десять километров от нас, а больше двадцати пяти. Это на самой административной границе между Дагестаном и Чечней. Я опасаюсь, что он за границу собирается сбежать.

– Сейчас в Грузии обстановка не та, чтобы его приняли. Хотя кто знает, какие у него там связи. Связи в нашей жизни решают многое, если не все.

– Обстановка, может быть, и не та… Тем не менее оружие и боеприпасы ему турки поставляют через Грузию. Как раньше поставляли, так и теперь. Если наверху люди сменились, это не значит, что они сменились и внизу.

Полковник Сомов поднялся и поправил на плече прицел снайперской винтовки с тяжелым объемным глушителем. Точно такие же винтовки были еще у троих, и только один из подполковников имел хорошо мне знакомую винтовку «ВСК-94» [9]. Из такой стрелял наш батальонный инструктор снайпинга старший прапорщик Николаев. И все офицеры батальона, как люди, обязанные знать снайперское дело, чтобы при необходимости заменить снайпера, проходили время от времени у него краткосрочный курс и тоже из «ВКС-94» стреляли. Иногда старший прапорщик Николаев выезжал с каким-то взводом в командировку на Северный Кавказ, но, к сожалению, я с ним в одну смену ни разу не попал.

– «Выхлоп» [10]? – спросил я полковника, кивнув на винтовку, с которой был знаком только с чужих слов и по специальным журнальным обозрениям.

– Он самый. На сегодняшний день, как я считаю, для любого спецназа самое подходящее оружие. Если уж попал, то попал. Никаких тебе хлопот с раненым противником.

– А эмир Шерхан? – намекнул я, помня, что Шерхан был ранен в результате обстрела как раз группой ликвидаторов.

– Подполковник Храмцов стрелял из своей винтовки в грудь, прикрытую бронежилетом, а Шерхан неожиданно руку поднял. Я сам его на прицеле держал, но стрелять не стал, он нам живым нужен. После попадания в руку эмир сразу за камень свалился. Камень большой был, такой даже наша пуля не берет… Я еще трижды по нему стрелял, надеялся, что эмир перебежать захочет. Но он не вылез, перепугался после ранения. Самые жестокие люди всегда самые трусливые. Они свою трусость жестокостью к тем, кто ответ дать не может, компенсируют.

Вслед за командиром группы поднялись и четверо его бойцов.

– Двинули… – нестандартно скомандовал Сомов и первым выпрыгнул из окопа. Для своего возраста выпрыгнул очень легко, как хорошо тренированный солдат спецназа ГРУ…

Я уже много раз слышал про существование групп ликвидаторов и при ФСБ, и при ГРУ, но лично встретился с ними впервые. И даже в свое время предполагал, что разговоры о ликвидаторах – это очередные бредни всегда готовых обгадить Родину либералов. Но слухи держались долго и упорно. Говорили, что, например, у нас в ГРУ в такие группы набирают офицеров, которые за какие-то гражданские проступки попали под статью Уголовного кодекса. Их «вытаскивают» с «зоны» часто по поддельным документам и отправляют таких людей служить в «сектор Эль». Когда люди живут по поддельным документам, они всегда остаются у Службы «на крючке» и никогда не поступят вопреки приказу, даже если так не велит совесть. Выбора им не дают. Или делай, что приказывают, или отправляйся назад, в «зону», и, возможно, с новыми дополнительными обвинениями, после которых из-за колючей проволоки сможешь выйти, только если снова Службе вдруг понадобишься и покаешься в своем предыдущем ослушании. Как формируются группы ликвидаторов в ФСБ, я не слышал, а спрашивать о таком ликвидаторов, что прибыли в расположение взвода, естественно, невозможно. Сам факт, что офицеры группы ФСБ желали избежать встречи со следственной бригадой Следственного комитета, уже предполагал что-то, о чем лучше не говорить вслух. Но меня эти вопросы касались мало, и потому я предпочитал не забивать себе голову догадками и предположениями. Главное было в другом: мы с этими ликвидаторами делали общее дело и старались сделать его хорошо, с чувством собственной ответственности за тех людей, которых мы своими усилиями пытаемся оградить и защитить от бандитов. И вообще я привык воспринимать людей визуально – нравится мне лицо человека или не нравится. У ликвидаторов ФСБ были хорошие, честные лица, которым хотелось верить. Может быть, слегка смурные, тем не менее, эти офицеры вызывали симпатию…