Стоя в дверях, вошедший обвел присутствующих скучающим взглядом мутноватых, будто с перепоя или от недосыпания глаз и слегка подтянулся, увидев сидевшего на диване мэра со стопкой водки наизготовку.
– Это еще что за явление природы? – изумился последний.
– Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Синица, – вяло отрапортовало «явление природы». – Разрешите обратиться к полковнику Скрябину?
– Валяйте, – теряя к вошедшему всяческий интерес, разрешил мэр и залпом выпил водку. – Проходной двор, – повторил он, с аппетитом нюхая рукав.
– Давай, давай, Синица, что там у тебя? – нетерпеливо сказал полковник.
– Факс из Москвы, – копаясь в папке, ответил Синица таким тоном, словно сообщал полковнику о безвременной кончине их общего знакомого.
– Ну, давай, что ты там роешься?
– Виноват, одну секунду… Ага, есть!
Синица наконец извлек из папки и протянул Скрябину лист бумаги.
– А почему такой мятый? – недовольно спросил Петр Иванович. – Ты что, подтирался им, что ли?
– Никак нет, – с тихой грустью ответил Синица и равнодушно уставился в стену поверх головы полковника. Он чем-то неуловимо напоминал заморенного работой осла, на которого можно орать до посинения и даже бить, и все с одинаковым успехом – с места его все равно не сдвинешь.
– Ты когда приведешь себя в человеческий вид? – рассеянно осведомился полковник, погружаясь в чтение московского факса. – Тоже мне, старший оперуполномоченный! Тобой только ворон пугать!
– В огороде, – негромко уточнил Аршак, ни к кому конкретно не обращаясь. – На даче, э?
– Виноват, – с безграничным терпением вьючного животного ответил Синица.
– Сам знаю, что виноват, – скользя глазами по строчкам, механически произнес Скрябин. – Еще раз попадешься мне в таком виде – сошлю в участковые!
– Так точно, – с прежним выражением сказал Синица.
Чувствовалось, что этот обмен репликами происходит не в первый раз и даже не в десятый и все с одинаковым результатом.
– Ладно, свободен, – не поднимая глаз от бумаги, проворчал Скрябин. – Иди работай.
– Действительно, чучело, – сказал мэр, когда за Синицей закрылась дверь. – Ну и кадры у тебя, Скрябин! Гнать надо этого разгильдяя, в три шеи гнать!
– Работник хороший, – рассеянно возразил Скрябин, безуспешно пытаясь разгладить на колене мятый факс. – Можно сказать, незаменимый. Не голова – компьютер.
– Ну, так заставь этот свой компьютер завести себе корпус поприличнее! Смотреть на него противно, лицо власти, называется…
– Алименты большие, – сказал Скрябин. – Половина зарплаты бывшей жене уходит…
– Что пишут, дорогой? – мягко напомнил Аршак.
– Да, действительно, – спохватился мэр, который после двух рюмок водки, похоже, и думать забыл о подозрительном московском госте. – Дуришь нам голову своим этим, как его… Воробьем, что ли… а у нас дела! Давай, читай!
– Да что читать, – сказал Скрябин. – Похоже, пустой номер. В общем, так… – Он снова уставился в бумагу. – Мочалов Федор Петрович, год рождения… так… так… Бизнесмен, лесопромышленник, торгует с Китаем, к уголовной ответственности не привлекался… К административной привлекался неоднократно…
– За что? – с любопытством спросил Чумаков.
– Да все за то же – мелкое хулиганство. Так… Вот, пожалуйста. Девяносто седьмой год – драка в ресторане, девяносто девятый – драка в ресторане; двухтысячный – подрался с таксистом; две тысячи второй – драка в ресторане, материальный ущерб, легкие телесные… Две тысячи третий – уличная драка, февраль две тысячи четвертого – драка на презентации выставки хрусталя и фарфора, материальный ущерб… Ого!
– Могу себе представить, – мечтательно произнес Павел Кондратьевич. – Вот это было зрелище! Так он, выходит, алкоголик?
– На учете не состоит, – заглянув в справку, ответил Скрябин.
– Мало ли кто не состоит… С его деньгами да состоять!
– Похоже, не наш клиент, – задумчиво произнес Аршак.
– Да, – сказал Скрябин. – Широкая русская душа – год сидит в своей тайге, глушит водяру и бьет морды медведям, а потом дорывается до цивилизации и не может остановиться – продолжает жрать водяру и бить морды, только уже не медведям, а таксистам и ресторанным гопникам.
– Что вы за люди, слушай? – искренне удивился Аршак. – Как так можно жить, не понимаю!
– Где уж тебе, – усмехнулся Павел Кондратьевич. – Ладно, Петр Иваныч, отпускай ты его. Внушение сделай, объясни, что здесь ему не тайга, а курорт – культурное место, всероссийская здравница… Ну, в общем, все как положено. Только ты, это… того… со штрафом поаккуратнее. Не жадничай, ясно? Лесопромышленники – тоже люди и в органы стучать умеют не хуже иных-прочих. Натравит на тебя свору адвокатов, век потом не отмоешься, и я с тобой заодно. Понял?
Читать дальше