Андрей Воронин - Слепой. Тайна Леонардо

Но в данный момент ему было не до состязаний в ловкости рук и мастерстве отвлекающих маневров с ресторанными проститутками, и, видя его полную индифферентность, девица за соседним столиком перестала обращать на него внимание.

Кот посмотрел на часы, и в это самое мгновение в зеркальных дверях зала показался человек, которого он ждал. Это был худой, заморенного вида интеллигент с длинной лошадиной физиономией, на которой криво сидели очки с толстенными стеклами. Увеличенные этими мощными линзами глаза даже издали казались какими-то испуганными, чуть ли не затравленными, и даже в движениях очкарика было что-то от испуганной лошади. Мятый, с пузырями на локтях, видавший виды твидовый пиджак, как на вешалке, болтался на его костлявых плечах, худая рука сжимала ручку потрепанного матерчатого портфеля с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Очкарик выглядел так, будто забрел сюда по ошибке и теперь не знал, куда себя девать; чувствовалось, что к завсегдатаям злачных мест он не относится. Впечатление не стало бы полнее, даже если бы у него на лбу горела неоновая надпись: «Неплатежеспособен». Коту оставалось лишь порадоваться, что в зале полно свободных мест: в противном случае этого придурка сюда бы просто не пустили.

Проходивший мимо официант замедлил шаг, а потом и остановился, выжидающе глядя на очкарика и явно прикидывая, не выставить ли его за дверь. Под его оценивающим взглядом очкарик занервничал еще сильнее. Кот нехотя подобрал под себя ноги, готовясь встать и прийти ему на выручку, но тут очкарик наконец углядел его среди пестрой ресторанной публики и, далеко, как кусачего цепного пса, обойдя официанта, неровной, торопливой походкой направился к столику.

Официант медленно и плавно, как орудийная башня линкора, развернулся ему вслед, но Кот уже поднялся, делая приглашающие жесты, и хищный огонек в глазах официанта погас – инцидент был исчерпан. Пожимая вялую потную ладонь очкарика, усаживая за стол и произнося обычную в подобных случаях веселую чепуху, Кот испытывал огромное облегчение от мысли, что видит этого типа в последний раз.

Очкарик, впрочем, тоже не выказывал особой радости от общения, и дело тут было, конечно же, не только в непривычной для него обстановке. Там, у себя, в своей фирме, он был далеко не последним человеком. С ним считались, его уважали, им дорожили, а в том, что при всех этих условиях у него не нашлось бабок на приличный костюм, он был виноват сам. Заработать деньги – это только полдела. Зарабатывать, так или иначе, умеет каждый, а вот получить заработанное сполна – это уже искусство, которым владеют немногие. Честность? Ох, не смешите! В подавляющем большинстве случаев эта ваша так называемая честность на поверку оказывается неразрушимым сплавом трусости и лени, замаскированным красивыми словами. Доказательством своей правоты Кот считал то, что очкарик пришел сюда, точно зная, какова цель этой встречи. И что, интересно знать, у него в этом портфельчике? А? То-то! А вы говорите, честность…

Но как бы то ни было, а у себя на фирме Семен Валентинович Градов пользовался определенным уважением. Поскольку котелок у него варил за троих, а вкалывал он, надо полагать, вообще один за всю свою контору, его там только что на руках не носили, на разные лады расхваливая его честность, принципиальность и прочие превосходные качества. А когда тебе каждый божий день с девяти утра до шести вечера дудят в уши про то, какой ты честный да бескорыстный, ты сам мало-помалу начинаешь в это верить. И, столкнувшись с грубой реальностью, выраженной в неспособности устоять перед предложенной взяткой в несчастные двадцать тысяч долларов, испытываешь, ясное дело, определенное разочарование. Потому что у неподкупности нет степеней, как у пресловутой булгаковской осетрины не бывает первой и второй свежести – либо ты продаешься, либо нет. А продаются все, это Кот знал наверняка; просто мир устроен так, что не на каждый товар находится покупатель.

Подозвав официанта, который все еще пялился на очкарика, Кот заказал коньяк и все, что полагается к нему. Закуска была обильной; здраво рассудив, что спаивать собеседника ему вовсе ни к чему, Кот решил предоставить господину Градову возможность хотя бы раз в жизни пожрать по-человечески. Все уже было решено и подписано, осталось только обменять товар на деньги и расстаться по-хорошему, так что поить этого дистрофика до упаду Кот действительно не собирался: еще, чего доброго, буянить начнет, а где буйство, там, как водится, и менты… Нет, ни к чему это было, совсем ни к чему.