Николай Марчук - Керченский узел – 2

– О, цэ дiло! – кровожадно улыбнулся Воршавин.

Услышав концовку нашего разговора, здоровяк испуганно притих. То ли у пленных проснулась совесть, то ли на них так наш разговор с Бамутом повлиял, но уже через пару минут многие из них выказали желание активно сотрудничать со следствием. Оставив пятерых бойцов и лейтенанта Топкина работать с пленными, я пошел искать Рыжикова и Сникерса. Они должны были сейчас готовить план по захвату добробата. Заодно надо было провести ревизию захваченных трофеев.

Рыжиков, Сникерс и командир второго взвода старший прапорщик Завьялов, к слову, самый старший боец в нашем отряде, ему было пятьдесят два года, склонились над самодельной схемой расположения добробата. Рядом на столе стояла пепельница полная окурков и початая бутылка польской водки «Смирнофф».

– Ну, что, как успехи? – спросил я.

– Нормально, – отозвался Рыжиков. – Вот думаем сейчас атаковать или дождаться ночи. Можно в нахаловку въехать к ним на территорию на грузовиках, тем самым отвлечь удар с двух сторон. Вот здесь, – Рыжиков показал на схеме, – есть тропинка от лагеря к добробату, значит, мин там нет. С этой стороны в заборе калитка, а у добробатовцев, там вообще нет части забора. По-любому, ходят, друг к дружке в гости. Ну, а с другой стороны, как доложила наша разведка, у них тоже есть прорехи в минном заграждении, было видно, как там пасут овец.

– У них там, что даже овчарня есть? – поразился я.

– Ага, а еще коровник и свинарник. Они же у местных скотину тырят, а потом по чуть-чуть её съедают, – объяснил Сахаров. – Живут на подножном корме. Водку будешь?

– Нет, – отмахнулся я, – и ты бы сильно на неё не налегал. Где, кстати, взял? – спросил я, рассматривая этикетку на бутылке.

– В подсобке нашли шесть ящиков водки и пару канистр с коньячным спиртом. Наверное, волонтерская помощь. Мы на их складе много интересного нашли. Судя по биркам и шильдикам на найденном добре, хохлам вся Европа помогает.

– Ну, так что вы скажите насчет плана штурма? – Рыжиков нетерпеливо перебил Сахарова.

– План хорош, но мы его немного доработаем. Сникерс сейчас загружаешь в «Ниву» всю водку и коньяк, так же возьми еще чего-нибудь из закуси и дуй к добробатовцев чтобы выменять все это на грузовик или танк. Короче, там, на месте разберешься, понял? Твоя задача споить как можно больше народу. В идеале часть вояк под каким-нибудь предлогом увести из расположения. Понял? Согласуйте место с Рыжиковым, где будет их ждать засада. Старлей ты будешь старшим в засаде; по дороге осмотришь вот эти две точки, – я ткнул пальцем в его карту. – Надо решить, где мы устроим засаду на те части, которые выдвинутся на подмогу добробату. На месте решай, что эффективней минировать там все или устроить «огненный мешок». Понял? Пока тебя не будет, старшим здесь назначается Завьялов. Ясно? Ну, тогда выполнять!

– Почему вы хотите меня убрать отсюда? – нахмурившись, спросил Рыжиков.

– Олег, – впервые я обратился к старшему лейтенанту по имени. – Я тебя хочу отсюда убрать, потому что ты еще не готов ко всем ужасам партизанской и диверсионной войны.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Я собираюсь посадить пятерых укропов на кол. Причем в прямом смысле этого слова. Задницей на заточенную деревяшку, которая пробьет внутренние органы, и насаженный на неё человек будет долго и мучительно умирать.

– Зачем? – судорожно сглотнув, поразился старлей. – Вы в своем уме?

– Они пытали, издевались и насиловали заключённых, – объяснил я. – Если не веришь, то можешь поковыряться в их мобильных телефонах, думаю там много чего интересного можно найти.

– Нет, я понимаю, что они это заслужили, но можно просто их расстрелять. Зачем такое средневековое зверство? Вы, вообще, что ли …, – Рыжиков вновь замялся, не найдя подходящих слов.

– Не переживай, я как раз в своем уме. Дело не только в мести, дело еще и в трезвом расчете. Мне надо провести эту страшную экзекуцию, что переманить на нашу сторону освобожденных заключенных, потому что как это и не странно, но сейчас из них всего лишь небольшое число готово идти с нами и воевать с врагом. Остальные не желают брать в руки оружие. Понял?

– Ну, не знаю, – пожал плечами Рыжиков, – а как, по-вашему, это скажется на моральном состоянии наших солдат, вдруг для них это окажется стрессом, и они не смогут после этого воевать?

– Ёпта, ха-ха! – засмеялся Сникерс, и тут же подавился водкой. – Тьфу, ты чёрт!

– Сказал же, хватит бухать! – двинул я Сахарову по спине. – Полегчало?