Андрей Лесковский - Небо безработного пилота

– Кого там ещё чёрт принёс? – Отозвался Гурзанов по-русски, прекрасно понимая, что по ту сторону двери его явно не понимали, если, конечно, Антон не вернулся, что вряд ли. – Кьен эста ай? – Добавил он по-испански, без всякого расчёта на понимание, просто, до того, язык попутно повторял, как ему настоятельно советовал Пападокис.

– Асафата. – Очень неожиданно заслышался за дверью женский голосок с ответом по-испански, означающий: "стюардесса".

– Пассо устэд…

Он отворил вход незваному посетителю и остолбенел, лицезрев того, а правильнее сказать ту, которая явила себя на его порог. Амина! Стюардесса "Эмирэйтс", прекрасная палестинка, чья красота достойна сравнения со сказками "Тысяча и одной ночи", там самая Амина, что крутила перед ним хвостиком на борту "Боинга" Антона Сытова. А так же, дабы не оставить о своих жарких намерениях неправильного понимания, в не самом людном месте аэропорта Дубай, таранила Сашу своей упругой грудью, извините нечаянно.

– Мистер Александр. – Произнесла Амина на низкой, сексуальной ноте. – Да, я выследила тебя! Я узнала, что ты здесь, в Мумбаи и знала, что капитан Сытов обязательно навестит приятеля, я следила за ним и он привел к тебе, сам того не подозревая. Из меня, наверное, неплохой шпион бы получился, только мне не очень понравилось так долго ждать в баре, на той стороне дороги, пока капитан уедет.

– Охренеть – не встать!!! – Только и смог эмоционально произнести мистер Александр, по-прежнему являя собой вид человека, слегка пришибленного, будто бы, перед ним сейчас сам Папа Римский предстал.

– Я не понимаю русский. Испанский, между прочим, тоже плохо. Не знаю, зачем ты спрашивал на нём "кто там?" Верю, что на своём языке ты говорил как рад меня видеть. Да опомнись уже, мой сладкий и не думай о плохом. Весь грех на мне, это ведь я мужу изменяю сейчас! Где у тебя душ?

Она настойчиво протолкнула Сашку обратно в номер, чтобы закрыть за собой дверь, при этом запечатлела на устах его лёгкий поцелуй, оставляя след яркой помады. Не произнеся больше ни слова, Амина бросила свою сумочку на холодильник, стоявший в и без того, крохотной прихожке номера, поскольку кухонного помещения, вообще, не было здесь предусмотрено. Затем, сбросив с ног туфельки, Амина заглянула за дверь санузла, не иначе как в желании убедится, что душ здесь, всё-таки, присутствует.

Саня всё ещё прибывал в лёгком ступоре и очень широкими глазами смотрел на неё, не хуже юного подростка, который впервые в жизни уговорил одноклассницу сиську показать, едва лишь начавшую подрастать да обретать правильную форму.

Амина правильно угадывала его ранимое состояние и жаркая кровь, арабская в ней сыграла. Она поспешила сделать ситуацию необратимой, тем, что быстро сбросила с себя верхнюю одежду, которой на ней и было-то лишь топик и юбочка. Эффект получился яркий, но вполне прогнозируемый. Амина всегда выбирала себе нижнее белье в совсем не дешёвых магазинах, а выбор её склонялся, так сказать, в сторону минимализма. То красивое переплетение ярко алых кружевных «ниточек», что на ней сейчас осталось, скорее не прикрывало, а напротив, выделяло и подчёркивало смуглые прелести арабской красотки. В сочетании с тонким, изысканным ароматом её духов, тоже подобранных со вкусом да умыслом, который доносился, окончательно одурманивая нашего страдальца. Было от чего Сашке потерять над собой контроль, тем более, если ещё контроль этот отсутствовал изначально.

В общем, времени на раздумья не тратя, сбросил Саша с себя шорты, быстротою сопоставимой тому засранцу, что до заветного унитаза добрался. Мужской орган его, вырвавшись на волю, заколыхался, подрагивая в величайшем напряжении, чем притянул взор Амины почти гипнотически. Не в силах сдержать сладкий стон, она почувствовала, что красивые ножки её начинают слегка подкашиваться и присела на уголок кровати. Мистер Александр, порыву страсти не сопротивляясь, решительно бросился, как бы так максимально ёмко сказать, в омут желаний своих, не оставляя себе прав на отступление.

"Да прибудет в неведении этот достопочтенный рогоносец, Сулейман Дада, мир его помыслам". – Отчего-то сознание успело выдать именно такую мысль, на таком прекрасном моменте. – "Бедный, бедный Сулейман Дада!"

Замечательное получилось начало. Но… ох, уж это "но", вторгающееся столь грубо в лучшие эпизоды и переворачивающее всё хорошее с ног на голову! Звон, разбиваемого в дребезги, оконного стекла и разлетающиеся, во все стороны, куски стеновой штукатурки, вдруг, стали самым неудачным салютом для разгоравшегося пламени чувств. Грохот очередей крупнокалиберного пулемёта разрывал упоительную прелесть тропической ночи. Естественной реакцией, сразу показалось, упасть пониже, чтобы не словить, своим туловищем, армированного свинцового орешка, который, чёрта с два, потом переваришь. Вопрос сексуальных отношений резко ушёл на десятый план.