De Ron - Нам всем дорога в АД

– Вечер добрый, Руслан! – обнял его смуглый широкоскулый с пухлыми губами, почти седой, но молодой Ильдар и открыл дверцу низкого спортивного седана ярко-желтого цвета.

– Спасибо, что встретил! – кинул сначала сумку в салон, потом загрузил чемоданы в багажник. – Ты с таким клиренсом готов по грунтовке? Не прослезишься? – усмехнулся он, садясь на пассажирское сиденье. – Километров 26 придется ехать по грунтовой проселочной дороге.

– Обижаешь! Я что, в деревне твоей не был!? Неужели там так плохо?

Ильдар был рад встрече с другом, пустился в расспросы, потом рассказывал об изменениях в городе.

– Тут вот на Ракитовском шоссе, дальше на пересечении с проспектом Кирова эстакадную развязку возвели, тут новый спальный район.

Проехав через весь город по центральному Московскому шоссе, Руслан действительно обратил внимание на улучшенный вид города. Впереди трасса М-31 «Самара – Чимкент» и прямой путь до дома.

– Ильдарос, не гони! Куда 180? – сжал он руки на ручках двери и подлокотнике.

– Не дрейф, Рус! Зачем спортивная машина, если на ней ехать тихо, – улыбнулся товарищ, нажимая на педаль дальше.

– Я не тороплюсь к Создателю! – Руслан пристегнулся и отвернул взгляд от спидометра. Чуть больше или меньше часа двести километров были преодолены.

Солнце падало за горизонт.

– Ну ты, брат, резв! Я даже не успел испытать удовольствие от созерцания родного края, только страх, – громко засмеялся Руслан, когда автомобиль повернул на грунтовку в направлении к своей деревушке.

– Ай, ай! – сжимался, гримасничая, словно своим телом, а не днищем спорткара шкрябал и хрустел Ильдар. – Двадцать первый век! Неужели на этой планете есть еще трассы без асфальта да еще в таком состоянии!? – почти плакал он.

– Есть, родной, есть! Этот участок по бумагам еще с советских времен асфальтирован, – успокаивал его Руслан.

– И куда он делся? Ай! – хрустнул опять автомобиль, и лицо Ильдара готовилось заплакать.

– Это Оренбургская область, здесь всегда что-то куда-то девается!

Вот и указатель «Малый Зайкин». Поселок, где вырос Макаров Руслан. Непередаваемые чувства нахлынули на него. Вот уже полтора года он не был здесь.

Впереди встреча с родными. Уже темно, на освещенных улицах нет никого. Непривычная уху горожанина почти вакуумная тишина, только шелест листвы.

– Может, останешься, Ильдар? Завтра в баню, на природу, отдохнешь от выхлопных газов, – Руслан уговаривал товарища остаться.

– Нет, братан, нет! Я уже семьянин, жена, маленький ребенок. Как-нибудь в другой раз. Как надо будет выехать, наберешь за день, раньше приеду, ок?

– Хорошо, хорошо! Спасибо, родной!

Они крепко обнялись, машина аккуратно, без рывков порычала на выезд, а Руслан остался у калитки. Вот он, родной дом, целинных времен постройки из белого силикатного кирпича на двух хозяев на краю улицы с участком в три сотки. Напротив большая, в два этажа средняя школа с аллеей ровных высоких тополей.

Сердце приятно сбавляло такт, успокаивало ясное черное небо в звездах и очень чистый воздух. На пару минут присел на высокие качели, которые сам смастерил из труб, скрипнул пару раз. Будто батарейкой, зарядилась его душа. С трудом доволок чемоданы. И вот он у двери родного дома. Постучал раз, постучал два.

– Кто там? – донесся голос деде Саши, – Кого там по ночам носит?

Ясный грубый баритон звучал громко, шаги были уверенные. Не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. В проеме под освещение появился слегка сгорбленный старик. Прищурясь, он увидел внука, слезы мгновенно навернулись на его глаза.

– Русик, почему не предупредил? – широко распростер он свои объятия.

– Дедуль! – прижал к себе Руслан своего прародителя. Сердце сжалось от нежности, от любви к этому могучему еще в теле деду.

– Бабуль! – крикнул Руслан в темный коридор, идя в обнимку с дедом.

– Тихо, пусть Лизонька спит. Она приболела, недавно врач приезжал, уколы сделал.

– Понял, дед!

Он знал, как трепетно относились старики друг к другу. Больше семидесяти лет прошли они вместе по жизни.

– Мои подозрения оправдались, дедуль? Она серьезно больна? – спросил он уже когда уселись на кухне за стол, который всегда был накрыт. – Я хочу обнять ее, поцеловать.

– Вот завтра, как проснется, подойдешь к ней, – грустно сказал дед.

– В смысле подойдешь?

– В прямом, она не двигается. Плохая она, сынок, плохая! – с каждым словом голос деда Саши садился, – Она плохо видит и порой не узнает даже меня.