Александр Гайворонский - Незваные…

– Слушай, кис, я устал от этих жуков и прочей ерундени. Давай упакуем их в коробку и пусть спят. Мне надо что-то делать с сокровищами графа, искать жильё для нас обоих, ну и… так далее. И ещё. Меня менты могут прихватить, если не зарегистрируюсь по месту прибытия. Что делать по этому поводу, пока не знаю.

– Давай, я к папе обращусь?

– Ещё чего! Подожди. Может, я у тётки перекантуюсь первое время?

– У Валентины Георгиевны?

– У неё.

– А она пропишет?

– Нет, я даже предлагать этого не буду. Мне надо своё жильё купить.

– А деньги?

– Во-от! Получается, что самое насущное – реализовать клад.

– А Гарик?

– Это мелочёвка. Штаны поддержать на первое время. Хотя он может вывести на рыбу и покрупнее. Пожалуй, он единственная зацепка на сегодняшний день. Съезжу-ка я к нему сегодня. Поговорю конкретнее.

– Давай. А что с погромом будем делать? – Марина кивнула в сторону зала с травмированным паркетом и убитым мраморным столом.

– Когда папа приезжает?

– В воскресенье вечером.

– Так, сегодня суббота…

– Только начинается.

– Тем лучше. Позвони ему среди дня, скажи, багетку поправляла, ну, штору заело или что-нибудь в этом роде, грохнулась, чуть не убилась… Простит, я надеюсь. А потом возместим убытки. Придумаем способ.

– Точно. Так и сделаю. Папа не вредный. Он за меня знаешь как переживает. Я как-то в детстве руку в разбитую розетку сунула, меня током трахнуло на его глазах. Он чуть инфаркт не схватил, на руках меня весь день продержал, успокаивал. А я ревела! Знаешь, как напугалась?

– А сколько лет папе-то твоему?

– В январе 40 исполнилось.

Серж присвистнул, но ничего не сказал, а только подумал: «Блин, моложе меня».

– Что?

– Да ничего, я думал, он старый у тебя уже.

– Конечно, старый. Седой весь. Вот мама молодец! У неё фигурка точёная, рыжая, как я, и полдеревни за ней ухлёстывает. Только уроды они все. Пьяницы да тунеядцы. Ей бы в город вырваться…

– Вырвется. Обещаю.

Завтрак был закончен. Две чашки кофе завершили диалог сотрапезников. Серж сходил в душ, побрился папиной электробритвой «Браун». Парфюм только понюхал, но использовать не стал. Надел постиранные в стиральной машинке «Аристон» и высушенные на полотенцесушителе новые, купленные вчера вещи. Марина в это время наводила чистоту в комнатах, убирая следы присутствия постороннего мужчины и ночных оргий. Ей надлежало пока оставаться целомудренной провинциальной дочкой крутого и строгого папаши.

Планы Марины звучали из её уст так:

– Поеду сейчас к Ленке, она местная, тоже завалила экзамены в прошлом году. Хочет вместе со мной снова пытаться. Документы мы уже сдали на прошлой неделе. Она у репетитора занимается. Может, пристроюсь тоже? Как думаешь?

– Давай, конечно, раз уж возможность такая есть.

– Пока ничего нет. Сейчас поеду, буду эту возможность завоёвывать…

– На-ка, Мариш, возьми деньги… Сейчас гляну, сколько осталось.

– Зайка, перестань, думаешь, у меня денег нет? – Марина снисходительно и ласково посмотрела на друга. – Мне папенька всегда оставляет. Смотри!

Она подбежала к шкафчику над плазменным телевизором в зале, достала оттуда шкатулку…

– Это моя, её даже Людка не касается!

– Жена папы?

– Угу… Вот, гляди… Семнадцать тысяч рублей с мелочью. Он всегда сюда откладывает для меня лишние деньги. Я, правда, почти ни разу ими не пользовалась. Нужды пока не было. Но если что – они мои.

– А твоей маме он помогает?

– Постоянно. Он на книжку её ежемесячно перечисляет какую-то сумму, какую – не знаю. Но мама говорит «балует». Значит, нормально.

– Слушай, кис, а чем мама твоя занимается?

– На пасеке работает. Мёд, понимаешь?

– Своя пасека?

– Нет, соседа, но они старые друзья, доходы как-то делят… Ну, может, не поровну, но нужды мы не испытываем. Мёд всегда в доме… А кроме того, куры у нас, пятьдесят голов, коза… Раньше коров держали, да пастух спился, гонять некому стало… А, ладно, нормально всё. Хлопот меньше.

– Марин, я сейчас пойду, ты тоже. Присядем на дорожку. По традиции.

Девушка бросила гладить выстиранное платье, стояла в халатике и странно смотрела на Сержа.

– Чего это ты так траурно? Мы ж не навек прощаемся.

Она кинулась к нему в объятья. Серж поглаживал Марину по спине и улыбался. Конечно, зря он так церемонно решил обставить начало дня. Это ж всего лишь начало нового и светлого дня их будущей жизни. Его и Марины. Жизни, предвещающей массу интересного и загадочного… Эти штучки-дрючки, то живые, то мёртвые. Майя, ацтеки… Бр-р. Опять нахлынули впечатления от событий прошедшей ночи. Но почему-то тут же отошли в сторону, затмлённые рыжим светом Маринкиных волос, таких ароматных и влекущих…