Эмиль Кинзябулатов - Неизвестные герои

Я всё не мог забыть ту потасовку в подвале магазина. Катрин и Сэм. Где же они были? Живы ли они? Эти вопросы кружили в моей голове изо дня в день. Гуляя по городку или работая в пределах видимости гражданских, я всегда в надежде глядел на людей, чтобы увидеть среди них Катрин с Сэмом, но потом через военных я выяснил, что в лагерь они не поступали.

Ночью и так было тяжело. От холода, голода, плюс больные, которых тяжело было изолировать от остальных, а в любой момент на нас могли напасть, и неизвестно, выживем ли мы после этого. Так ко всему ещё периодически в городке кто-то погибает. В одну из таких ночей трое гражданских растерзали своих соседей по палатке, после чего продолжали нападать на остальных. Вспышку агрессии удалось остановить. Как потом выяснились, эти люди были больны, их лихорадило, их лица менялись, а кожный покров начинал разрушаться. К тому же постоянные кровотечения, а после и выпадение волос. Последняя стадия – неоправданная жестокость и полное затуманивание мыслей, что и приводило к убийствам. По этим симптомам можно было определить, обратиться ли человек в одержимого. За десять дней было выявлено три случая нападения на гражданских на территории зоны. 12 погибших плюс 8 убитых одержимых. После этого возле изолированных палаток больных всегда присутствовали несколько военных. Военврачи же были бессильны, и им оставалось лишь надеяться, что болезнь отпустит человека и им не придётся потом тащить тела в костёр. Да, всех одержимых или умерших от других болезней сжигали в костре. Для этого использовалась огромная яма у дороги, которую до конца света раскопали ремонтники.

Вечером двадцать девятого числа на территорию Таймс-сквер прибыла группа людей, которые жили на севере. Их было человек пятнадцать. Одним из них был Джон Коллни с офицерской выправкой, широкими плечами, серьёзным видом и пронзающим взглядом.

Спустя полчаса после прибытия Джона прозвучали выстрелы.

– Нападение! – кричал один солдат, пробегавший рядом с нами, голос которого был еле слышен в противогазе, натянутом на лицо.

Джон тут же побежал за солдатом в сторону поста. Звучали выстрелы, вновь гремели взрывы гранат. Вся защита держалась на бойцах Армии Спасения и её колоннах, но одержимые стали пробиваться, и нужно было принять меры. Сьюзи спряталась в медицинском фургоне, а я и Тодди устремились к посту.

На посту мы стали свидетелями яростной борьбы за жизнь на этом кусочке цивилизации. Несколько одержимых прорвались через небольшую брешь между стен. Некоторые вскарабкались на саму стену. Удивительно, но одержимые, имея в своём арсенале лишь крайнюю жестокость и сходство с людьми, умудрялись использовать друг друга в качестве опор, используя карабкающихся по стене, остальные, словно альпинисты, взбегали вверх. Конечно же, некоторые срывались вниз, но кому-то удавалось достичь своей цели и даже напасть на бойцов. Если же бойцы не справлялись, применялось тяжелое оружие. Такое оружие, как Браунинг М2, что возвышался на танковой башне и ещё на джипе. Использовать тяжелое вооружение приходилось лишь в крайнем случае по причине малого боезапаса. Никто не знал, сколько ещё будет таких набегов и надолго ли мы здесь.

Пока бойцы отбивали посты и стену от одержимых, я, несколько военных и Джон перекрывали доступ через брешь и отбивались от тех, кто проник внутрь.

Одним из главных плюсов в этом лагере было то, что военные не особо заботились о вооружении гражданских, а именно, никто тебя не обыскивал и не проверял на наличие оружия. Странно, но у меня складывалось ощущение, что я был одним из немногих, у кого вообще было какое-то оружие. Ведь когда уже с десяток одержимых проникли внутрь, гражданские лишь прятались в палатках или же в панике бежали в противоположную часть лагеря. И даже в такой момент я невольно задумывался: а нужно ли показывать найденный в той перестрелке в подвале пистолет и использовать его? Инстинкт сработал за меня. Когда на меня понёсся один из одержимых, я вынул свой пистолет и выпустил всего лишь одну пулю. Пуля легла ровно в центр головы. Мёртвое тело с обезображенным лицом рухнуло у моих ног. Я не чувствовал ничего по отношению к убитому монстру. Он уже не был человеком. Наверное, это нужно осознать, как можно скорее, иначе мораль тебя убьёт. И те мародёры в подвале мини-маркета явно осознали это раньше меня. Только вот они забыли, что это должно быть использовано лишь при убийстве подобных существ.