Андрей Дышев - Остров волка

Осторожно раздвинув кусты, я вышел на освещенную луной прогалину. Стволы деревьев, стоящие в плотной тени, казались зловещими фигурами. Мокрая трава отливала холодным серебром. Темные пятна кустов напоминали притаившихся в засаде животных. Я долго всматривался в темноту, прежде чем решился пересечь прогалину, но от напряжения перед глазами замелькали круги, и начала мерещиться всякая чушь. Я пожалел, что не взял с собой карабин. Пристыдив себя за малодушие, я зашагал решительнее, вспоминая ночную Москву и переполненные автомобилями трассы, где с мистическим постоянством каждые сутки гибнут люди. Ручей журчал где-то уже совсем рядом. Я судорожно сглотнул, предвкушая то удовольствие, с каким опущусь на корточки перед ручьем и стану жадно лакать настоянную на экзотических травах воду.

Я перегнул палку в другую сторону и забыл о том, что иду, все-таки, не по Тверской. Склоны овражка, по дну которого протекал ручей, были покрыты толстым слоем склизких листьев, и как только я ступил на них, ноги тотчас потеряли опору. Хватаясь за пустоту, я грохнулся на землю и как по ледяной горке заскользил вниз. Мое поступательное движение продолжалось недолго. Я въехал ногами в кучу прелых листьев и паутину лиан и ударился о ствол дерева. Волна прошла по стволу до самой кроны. Невидимые в темноте птицы, закричав дурными голосами, шумно взлетели к луне, задевая ее своими черными крыльями. На меня посыпались капли дождя, застрявшие в кроне.

Радуясь, что легко отделался, я сел и стал потирать ушибленное колено. Внизу, в нескольких десятках метров от меня, смятой фольгой блестела поверхность ручья. Приободренный близостью к своей цели, я встал и, хватаясь за ветки, стал осторожно спускаться вниз. Но, сделав всего несколько шагов, я замер и прислушался.

Снизу доносился тихий писк. Сначала мне показалось, что это подает сигналы бедствия птенец, вывалившийся из гнезда, но вскоре мне стало ясно, что пищат копошащиеся у воды мелкие зверьки, и их, по крайней мере, не меньше трех.

На всякий случай я не стал торопиться, хотя жажда стала уже невыносимой. Продолжая стоять у дерева, я всматривался в темную полоску берега, постепенно различая какое-то движение. У самой воды, на фоне ее серебристой поверхности, выделялся полукруглый предмет, похожий на речной валун или большой детский мяч, наполовину затянутый илом. Рядом с ним бесшумно двигались смутные тени. Мне вдруг пришло на ум, что рядом с камнем кишит целый выводок крупных водяных крыс, и мысль, что мне придется пить воду в том же месте, где плескались они, была отвратительной.

Я только на мгновение опустил глаза, чисто машинально намереваясь поднять с земли увесистый булыжник или палку, чтобы швырнуть в тварей, как вдруг к своему удивлению увидел, что полукруглый валун зашевелился, и в воздух взметнулся толстый длинный хвост.

Мне показалось, будто я попал под ледяной душ. Черный предмет ожил, деформировался, и на фоне реки вдруг вырос силуэт огромной пумы. Кошка тихо зарычала, повернула крупную голову в мою сторону и принюхалась к воздуху. Между ее крепких лап возились детеныши, и это было опаснее связки гранат.

Я слишком поздно понял, что пума видит в темноте намного лучше меня. Холодея от ужаса, я стал медленно пятиться назад, шаря в темноте руками, словно пытался найти карабин. Кошка снова зарычала, уже глядя прямо на меня, и медленно приподняла лапу, словно еще не решила, кидаться на меня или нет.

Как назло, моя нога пошла вниз, и я сел на мокрые листья. Мамаше, должно быть, показалось, что этим движением я угрожаю ее славной детворе, и она уже целенаправленно двинулась в мою сторону.

Убегать от пумы по ночным джунглям столь же бессмысленное дело, как пытаться убежать от пули по мишенному полю, но не мог же я спокойно ждать, когда зверь кинется на меня и одним ударом тяжелой лапы раскроит мне череп. Плохо представляя, за какое время эта изящная убийца догонит меня, я повернулся к ручью спиной и по-обезьяньи, помогая себе руками, помчался по склону. Никогда я не позволил бы себе столь позорное бегство от своего противника, будь он человеком. Но в те жуткие мгновения я забыл об условностях человеческого поведения и опустился до уровня слабого млекопитающего, позволившего себе нарушить водопой пумы и ее сопливых котят.

Демонстрируя феноменальную скорость, я как пробка из шампанского вылетел на прогалину, на секунду остановился и обернулся. Сначала я подумал, что пума удовлетворилась моим безусловным признанием ее превосходства и вернулась к ручью, но уже через секунду увидел, как от темной кромки леса отделилась гибкая тень и, сделав грациозный прыжок, на треть сократила расстояние между нами.