Феликс Мухоморов - Ну, допустим, или необыкновенные приключения обыкновенного подкаблучника

– Основанный испанскими завоевателями в начале шестнадцатого века, Веракрус очень скоро стал крупным портовым городом, – прочёл вслух коренастый в найденном на автостанции бумажном путеводителе.

– Ну это-то понятно, колонизаторам надо было награбленное здесь в Старый Свет как-то вывозить, – подумал он тоже вслух.

– Довольно популярен среди местных туристов в период с ноября по май, – продолжил он читать, – курорт не настолько широко известен за пределами страны, как Канкун или Акапулько, но пляжи, волны, пеликаны, марьячес 20 20 Mariaches (исп.) – исполнители в традиционно популярном в мексиканской культуре народном песенном жанре и рестораны с марискос 21 21 Mariscos (исп.) – морепродукты здесь тоже представлены на должном уровне…

– А вот и они…

– Кто?

– Марьячес. Встречают нас, говорю, с оркестром… – пробормотал сухощавый, лёгкими движениями как бы невзначай оглаживая, будто поправляя, все карманы на своём отдалённо смахивающем на разгрузочный туристическом жилете, – значит, не дурак Анчоус, говоришь?

– Может, он тут ни при чём. Может, вообще ждут совсем не нас?

– А кого ещё?

– Ну, не знаю… Да глупость же, на центральной автостанции самого крупного в этом штате города так нагло выставляться напоказ, да ещё с таким арсеналом. Они же сейчас – образцовая мишень не только для умелого стрелка, но и для всех местных сплетников и журналистов, случись что.

– Дело в том, что как раз они-то точно знают – ничего не случится. Сунут нам под нос удостоверение местного разлива и попробуй рыпнись.

– Ну так и что? Нас вдвое больше, чем один Хемингуэй 22 22 Однажды Хемингуэй получил вызов на дуэль от более молодого, наглого и явно умеющего хорошо стрелять, в отличие от писателя, недруга. Тогда, воспользовавшись правом выбора оружия, Эрнест предпочёл пару противопехотных гранат. Узнав об этом, вызывавший его юноша с удивившей всех поспешностью тут же отозвал свой вызов .

– Окстись! – хмыкнул сухощавый, – я пока вижу лишь два варианта. Либо мы сейчас тут остаёмся, притворяемся лёгкой и испуганной добычей, автобус пустеет, они заходят и сначала тихо пеленают нас, как грудничков, а затем мы там, куда они нас привезут, освобождаемся и…

– А второй? – спросил коренастый, сунув правую руку себе за левый отворот джинсовой куртки.

– Тоже пока стрельбы не подразумевает. Выходим, как ни в чём не бывало, в гуще трудящихся. Два простых туриста, любители экзотики. Тогда им придётся сначала ещё раз проверить, что мы – это точно те, кто им нужен. Потом нас, как минимум, надо официально принимать на виду у кучи народа, везти в местное отделение… больше свидетелей и возни, то есть времени и вариантов уйти…

– Мне нравится второй!

– Dejeme ayudalre, senora! 23 23 Позвольте помочь, сеньора! (исп.) – дружелюбно улыбнулся сухощавый соседке, беря у оторопевшей от такого внимания мамы четверых детей пару корзин. – Не возьмёшь вон тот узел у дамы? – обратился он уже к своему товарищу.

– А… железо куда? Сбросим здесь?

– Угадай. И вспоминай свой английский. С этими лучше только на нём. Они тут все своих северных соседей дюже уважают.

– Скорее, боятся, как кролики волка…

– Йес, оф коорс! 24 24 Yes, of course! (анг.) – Да, конечно! – громко сотряс воздух коренастый в десятке метров от автобуса, как бы продолжая беседу со своим компаньоном.

– Итыз ффакен анбэллывыбыл! 25 25 It is f… (не очень цензурно) unbelievable! (анг.) – Это чертовски невероятно! – вскричал он тут же, тыча пальцем в направлении показавшейся из-за окружающих строений маковки католической церкви, спонтанным этим жестом чуть не выколов глаз одному из встречающих их крепких молодых мужчин с цепкими взглядами, одновременно совершенно случайно брызнув слюной восторга прямо в лицо второму, заставив того инстинктивно зажмуриться.

– Юаррайт ма фрэнд! 26 26 You are right, my friend! (анг.) – Вы правы, мой друг! – поддержал его столь же громко и с не меньшим энтузиазмом сухощавый, подпустив в голос слащавых ноток и взяв товарища за руку.

Пятёрка встречающих, увидев это и услышав английскую речь, вдруг дружно замедлились, явно опечалившись, затем с выдающей профессионалов синхронностью материализовались в сторонке вокруг стоящего там шестого, самого упитанного из них, и начали с ним о чём-то раздражённо совещаться.

– А голубков-то нам зачем изображать? – одними губами выразил недовольство коренастый, сохраняя на лице неискренне блаженную улыбку.