Александр Добрый - Сорок дней на Донбассе

12-ого января я уже вышел на позицию «Гараж» у взлётной полосы, напротив диспетчерской вышки, которую звали просто «Башня». Стояло условное перемирие, мы шли по дороге днём, не скрываясь. Сильное и странное впечатление было от вида чёрных, обмороженных подсолнухов на ярком, белоснежном поле. Там я и познакомился с Пятницей – мы разговаривали, вспоминали Питер, смотрели на достаточно близкие миномётные разрывы. Мне объясняли расположение наших и вражеских позиций, причудливо разбросанных по огромному взлётному полю, указывая вероятные направления ударов противника, учили слушать технику, узнавать выход различных калибров.

Закат над лётным полем (фото из личного архива А. Доброго)

К вечеру стрельба усилилась. Мы вышли прощаться – небо полыхало изумительными, сумасшедшими красками, что захватывало дух! Величественный закат, густой, багровый, растёкшийся, подобно стали под нависшими, тяжёлыми облаками, заснеженное поле с контрастом чёрных подсолнухов и близких разрывов, словно в замедленной съёмке, взлетающие комья земли, создавали поистине ошеломляющую картину – хотелось протянуть руку, потрогать, не доверяя глазам! Природа, как будто, говорила с нами, восхищая своей мощью и великолепием, предупреждала… Этот закат сохранится в моей памяти до конца дней.

Под впечатлением, я с молодым бойцом отправился в обратный путь, на отдых, чтобы вернуться сюда уже ночью. По той же дороге нам в бок посыпались пулемётные очереди, запели пули, унося прочь от величия небес – мы упали, вжались в дорогу и оглянулись. Пятница что-то кричал, махал руками вправо, в подсолнухи, куда мы и нырнули, подгоняемые скорее удивлением, чем страхом. Уйдя метров на пятьдесят, благоразумно подождали – по нашему отходу накинули пару залпов «Васильком» – очень неприятная штука. И всё опять стихло.

Эту ночь мы с Белкой отстояли без приключений – меня определили вторым номером к его ПК. Я с интересом вглядывался в пустынное поле аэродрома, в громаду «Башни» напротив, слушал ночные перестрелки и скупые слова своего товарища о недавних событиях, которые так грубо изменили его жизнь. Женя из Славянска, там же вступил в ополчение. Рассказал, как стояли на блокпостах с одними палками, как начались настоящие боевые действия, потом пришлось оставить семью, порвать паспорт, выходя из окружения, был ранен, восстановился, перешёл в наш отряд. Несмотря на уже богатый опыт, о войне говорил неохотно. Суровые черты со сжатыми губами, казалось, были высечены из камня, всегда сосредоточенный взгляд, неторопливые, точные движения. Терпеливо учил новичков обращаться с оружием, оборудовать позиции, сам нагружал себя работой, чтобы хоть на время отвлечься, заглушить тоску по дому.

Белка, Евгений Беляев (рисунок А. Доброго)

Мимо тяжело и бесшумно пролетела сова, охотясь на мышей. Взлетали ракеты, освещая настороженное безмолвие Аэропорта. Позиции врагов разделяло от трёхсот до шестисот метров – нервы натянуты струной, тревожное ожидание столкновения не отпускало ни днём, ни ночью. С обеих сторон были добровольцы – убеждённые и непримиримые, всегда готовые к бою. Я не беру в расчёт «статистов» из ВСУ, «насильно призванных» в зону АТО и даже не очень верю в наёмников – полагаю, что подавляющее большинство бойцов противника, именно в Аэропорту, были мотивированные, хорошо подготовленные, со своей «правдой». Мы их ненавидели, но отдавали должное стойкости и упорству таких, как тот украинский пулемётчик в Терминале, который предпочёл погибнуть, чем сдаться.

Семьи остались за линией фронта у многих наших ребят. Я пытался представить, что творится в душах моих товарищей, когда их долгий взгляд провожал, заходящее на западе, солнце. Мы подружились с Литейщиком – он очень интересно и живописно рассказывал о своей жизни «до и после», о своей семье, об Азовском море. Так вкусно передавал неповторимый хруст корочки именно южных чебуреков, что аж скулы сводило. Начитанный – легко и верно приводил аналогии из истории русского народа, вспоминал крылатые выражения наших прошлых противников, таких как Бисмарк и Наполеон. Был твёрдо уверен в грядущей победе, которую страстно желал, но не ждал так быстро – считал, что путь к ней будет долгим и трудным, а цена высокой. Как же он был прав!