Алим Тыналин - Седьмой воин

Мимо пролетели стрелы.

Ерофей оглянулся.

Пятеро преследователей. А в голове до сих пор звон стоит.

Погладил было ствол пищали, притороченной к седлу Сивки. Передумал. Не справиться. Пока зарядишь да прицелишься, сто раз стрелами закидают.

Все бы ничего, помирать не страшно. Вот только перед купцом неловко. Пропадет человек. Все-таки защищать его подвизался. Да и караван сгубил.

Вздохнул Ерофей. Пригнулся от очередной стрелы.

Поласкал Сивку по шее.

– Поторопись, милая.

Каурка рядом бежала, косила умным черным глазом.

Кони у них хорошие, бодрые. А у людей Шоны подуставшие. Вот и начали они отставать потихоньку. Заругались. Снова стрелы послали.

Куда там. Далеко, на ходу трудно цель поразить.

Рузи оглянулся, прокричал что-то обидное.

Ерофей усмехнулся. Он слышал, что степняки с коня в колечко попадают. Выходит, враки все это?

Да нет, не враки. Он даже не услышал звона тетивы. Полетели новые стрелы. Одна впилась Рузи в спину.

Купец вскрикнул, чуть с коня не свалился. Породистый скакун прибавил ходу.

Не уберегся-таки торговец. Помчал его конь вперед, куда глаза глядят. На заходящее солнце.

Погоня вскоре совсем отстала. Люди Шоны превратились в черные точки на сопках.

Конь Рузи остановился. Купец грузным мешком рухнул наземь.

Ерофей подъехал, выскочил из седла. Подбежал к купцу, перевернул. Осмотрел рану.

Плохо дело. Не жилец. Еле дышит, изо рта кровь. Улыбнулся чуток. Прошептал:

– Теперь понятно, почему тебя Бурным зовут, Еуропей. Дикий нрав у тебя. Эх, ты. Не довез меня до Бухары.

Что поделать, судьба такая.

– Не совладал я с собой, – пробурчал бывший стрелец. – Ты уж не держи худа на меня.

– Бывает, – ответил Рузи. – Я уж давно по краю хожу. Ты, вот что, отдай это моей семье. Они в Чаче.

Глянул Ерофей, а в руке у Рузи шкатулка небольшая. Сбоку кровью запачкана.

– Все, что скопил за никчемную жизнь. Дочка у меня растет, Еуропей. Дай слово, что отдашь ей. Тогда все прощу, и караван этот треклятый.

Помолчал Ерофей, поглядел в затихающие глаза купца. Кивнул:

– Слово.

– Хорошо, – прошептал Рузи. – Верю тебе. И еще. Ты на меня тоже зла не держи, Еуропей. Обманул я тебя. В Москве твой…

Захрипел, затрясся мелко. Схватил охранника за руку, сжал до боли. И умолк. Уставился недвижно в небо.

Что хотел сказать, непонятно.

Сзади послышались крики. Оглянулся Ерофей. Опять люди покойного Шоны. Вот ведь неугомонные.

Вздохнул, взял шкатулку. Встреча с Марфой и ребятишками опять откладывается. Нельзя помирать.

Поднатужился, закинул полное тело купца на коня. Привязал быстро к седлу. Залез на Каурку.

Погнал лошадей к закату. Сзади вопили преследователи. Что делать, как их с хвоста стряхнуть?

Когда солнце коснулось горизонта, люди Шоны почти его настигли.

Лошади хрипели.

Ладно, была не была. Пора развернуться и бой дать. Не вечно же от ворогов бегать. Авось уцелеет.

Взобрался на сопку, пищаль вытащил. С вышины удобно стрелять.

Глянь, а за холмом кони ржут, верблюды груженные ревут, собаки носятся. Люди кричат. Туча народу кочует, пыль стелется по земле.

Заметили Ерофея. Несколько всадников отделились от колонны, помчались к нему.

Он решил, что хуже уже не будет. Погнал Каурку навстречу.

Оглянулся назад. Люди Шоны появились на пригорке. Постояли на месте. Почесали затылки плетьми. А потом развернули коней и скрылись из виду.

Ерофей почесал усталую Каурку между ушами. Не обманула, старушка. Что пророчила, все сбылось.

Всадники приблизились. Явно собирались выбить дух из непрошеного гостя.

Трое остались чуть позади, в руках дубины из березы. Немолодые уже, согбенные летами, седина в бородах.

Четвертый выехал вперед. Сразу видно, непростой человек. Средних лет. Плечистый, длиннорукий, в кольчуге и шлеме, на ногах наколенники. Тяжелый взгляд к земле пригибает. На поясе длинный прямой меч, к седлу круглый щит приторочен.

Осмотрел Ерофея, лошадей, аргамака с телом купца. Спросил:

– Кто ты? Зачем пожаловал?

Зело неприветливо.

– Кто я, мне самому вестимо, – ответил Ерофей. – Мимо проезжал. По своим делам.

– Ну и езжай дальше, – посоветовал незнакомец. – Только ответь сначала. Мне показалось или нет, что за тобой Шона гнался, да поразит Аллах его змеиное нутро?

А и здесь покойник успел насолить. До чего же паскудный был, однако.

– Нет больше Шоны, – ответил Ерофей буднично. – Порубил я его сегодня.