Александр Тамоников - Огненный тыл

- Здоровые мужчины могут и поголодать день - другой, - отрезал Глеб. - Этим они свою фигуру не испортят. Не говорите, что не осмотрелись насчёт продуктов.

- В здании нет съестного, товарищ лейтенант, - доложил Баттахов. - Шкафы в спальнях нараспашку - собирались в спешке, многие вещи даже не брали, на кухне полный беспорядок, есть какие-то крупы, сырая картошка, но не готовить же. В доме ни воды, ни электричества, телефонный провод в кабинете директора перерезан, да и кому звонить - с военными здесь всё равно нет связи. Разрешите осмотреть подвалы, товарищ лейтенант. Мы же глубоко не ходили, фактически и не спускались. У них могли быть холодильные агрегаты.

- Дурью маетесь, Баттахов, - пробормотал Глеб. - Через пару часов у наших будем. Не дотерпите?

- Так точно, товарищ лейтенант! Берёмся за любую бесполезную работу, - улыбка на блиновидной физиономии бойца расцвела от уха до уха.

- Хочешь иди, но через пять минут выступаем.

Баттахов вышел из подвала ровно через пять минут, он двигался вкрадчиво, на цыпочках, недоумённо блуждали глаза, махнул рукой, прижал палец к губам.

- Товарищ лейтенант… Сюда, только тихо… В подвалах что-то есть.

Глеб бесшумно поднялся - и куда только исчезла усталость. Снова нервы натянулись, напряглись как спусковой крючок перед выстрелом.

- Что значит что-то, Баттахов?

- Рискну предположить - это не холодильные агрегаты, - Баттахов опять гримасничал.

- Тихо-тихо…

Заинтересовались разведчики, стали подтягиваться, немцев в подземелье быть не могло - это уже что-то из жанра не научной фантастики.

- Спускаюсь я туда, товарищ лейтенант, и вдруг не по себе становится, - излагал гробовым шёпотом Баттахов. - Слышу шорохи, тень пробежала, словно привидение, шёпот такой глухой. Дальше иду – тишина, темень чёрная, а из темноты глаза смотрят. Жуть в полосочку, - боец передёрнул плечами. - Я побоялся фонарь включать, отступил за угол, смелости набрался и снова туда, по стеночке прошёл в какой-то коридор, а там воздух колеблется, силуэт обозначается. В общем я назад, мелкими шажками, к стенке прислонился, дух перевёл. Я убеждённый комсомолец, товарищ лейтенант, - спохватился боец. - Ни в Бога, ни в чёрта не должен верить, но знаете, у наших народов очень сильны предрассудки - верим в духов мертвых людей, в то, что они возвращаются в наш мир после смерти, и что их надо ублажать, подкармливать. А не то мёртвые могут осерчать, принести несчастье живым.

- Признайся честно, Айхан, темноты испугался? - хмыкнул Климов, - Есть за тобой такой грешок - побаиваешься ты этого дела, верно? Я давно подметил. Вроде молодец, не трус, вон какой шустрый и умелый, а как темно становится, так ближе к людям держишься.

- Сержант… - обиделся, красноармеец. - Чушь городишь. его бы я тогда один в подвал пошёл? Там точно кто-то есть… или что-то. В общем, мужики, давайте сами без меня. Вы же не верите в потусторонний мир?

- Я понял, - догадался Дубровский. - В этих подвалах когда-то наши чекисты шлёпнули помещика Нежинского - злостного врага советской власти, а заодно и его приспешников. С той поры их души неприкаянно блуждают по подвалу, не имея возможности выйти наружу, подлавливают всяких несознательных, вроде Баттахова, веют над ними, злобы нашепчут, зубами клацают.

- Отставить сказки о привидениях! - вздохнул Шубин. - Здесь много лет был детский дом, неужели подвалы не освоили? Смертин, прикрывай меня, остальные следом. Алексей, оставь вверху человека, вон, Баттахова, а то его ужас одолел, ещё помрёт от страха.

И ведь тоже стало не по себе - чертовщина какая-то, стыдно должно быть сознательному советскому человеку. Глеб миновал на цыпочках изгибающийся коридор, прижался к стене, сапоги были плотно обёрнутый брезентовой тканью, чтобы смягчить звук шагов, он двигался практически бесшумно, но не для тех привидений, что населяли подвал. Дуновение воздуха, шорох, будто крыса пробежала под ногами и растворилась во тьме. Глеб спустился по второму лестничному пролёту, держа палец на спусковом крючке, прижался к стене - свет померк, окружила тьма, снова шорох, сдавленный шёпот. От существ, населяющих подземелье, исходил пещерный ужас, он чувствовал его на собственной шкуре. За спиной сопел Смертин, но не лез поперёк батьки - тоже подбавил чертовщины.

В темноте было крайне неуютно, а включить фонарь - значит стать мишенью. Глеб присел на корточки, высунул нос - в эту часть подвала ещё просачивались капли света, мелькнул расплывчатый силуэт, скрипнула крошка под ногами, тихий шёпот, словно ветерок тряхнул листву на ветке, а ведь и впрямь накрутил себя, навыдумывал всякой нежити. Он выбрался из-за угла и двинулся вдоль каменной стены, прижимаясь к ней плечом, доска под ногой предательски хрустнула, Шубин споткнулся и режим молчания нарушился. Он машинально присел - лучше перестраховаться, хотя, если честно, он уже догадывался, что за привидения населили подвал. Лейтенант решительно зашагал вперёд, ахнула темнота как-то сразу схлынула, ещё шаг, ещё поворот, ощущение разомкнутого пространства, темнота дышала, всхлипывала. Он включил фонарь, стало тихо как на кладбище, словно экран кинопроектора вырывал из мрака побелевшие от страха детские лица: сморщенные, жалобные, они смотрели большими слезящемся глазами, жались в кучку, льнули к двум молодым особам, которые были не меньше испуганы. Слезы текли по их лицам, они обнимали детей, по крайней мере пытались, потому что невозможно обнять всех - их было не меньше дюжины.