Иван Стрельцов - Диверсионная команда

— Кстати, где он сейчас?

— Во второй шахте занимается альпинизмом.

— Не понял.

— Ну, у нас четыре пусковых шахты для ракет, — начал объяснять Гамбаров. — Сейчас они пустые, так мы приспособили три под тренажеры для альпинизма и скалолазания. Четвертую для прыжков с парашютом. Там у нас стоит воздуходувная установка, можно имитировать свободный полет. А из-под колпака имитируем спуск на ремнях, как с парашютной вышки.

— Неплохо придумано, — генерал взглянул на часы, времени в обрез. — Что еще такого у тебя есть заковыристого?

— Последний уровень у нас прохудился. Несколько отсеков залило подпочвенными водами. Хочу там устроить бассейн для подготовки легких водолазов. Нужны оборудование и инструкторы из боевых пловцов.

— Значит так, составь заявку по всей форме, я тебе выбью все необходимое, — произнес Талащицкий, снова глядя на часы. «Эх время, времечко, тут бы на недельку засесть, изучить, проверить результаты. Все говорят о строительстве новой армии. А из чего ее строить, как и кому, никто не говорит».

— Ладно, Тимур, уже нет времени точить лясы. Группу обеспечь документами и отправляй в Москву. Появится время — обязательно нагряну и захвачу кого-то из руководства. Твою бригаду надо лелеять и при необходимости использовать на все сто.

Военные обменялись крепким рукопожатием, потом обнялись.

— Дай мне поводыря из твоего подземного царства, — попросил командующий спецназа.

— Вызови дежурного, — полковник обратился к оператору. Майор надавил на клавишу селектора.

Наконец президент закончил свои неотложные дела и уделил время своему соплеменнику мулле Абдулхану Юсуфу Нурадину. Два таджика встретились в небольшом зале, украшенном толстыми коврами. В центре на золотом подносе стоял большой кувшин кальяна. Здесь Нурадина поджидал постаревший доктор-богослов. Оба таджика были в длинных национальных одеждах и чалмах из атласа.

Лидер таджикской оппозиции был одет в длинный плащ белоснежного цвета, рубашку и шаровары. Талию обтягивал широкий кожаный пояс, грудь украшала массивная золотая цепь. Окладистая черная, как смоль, борода и гордый профиль придавали Нурадину вид сказочного падишаха из «Тысячи и одной ночи».

Президент Афганистана был одет скромнее, его одежда была полностью черного цвета. Бархунадин Раббани одевался под стиль покойного лидера Ирана аятоллы Хомейни, наверняка надеясь, что в будущем он станет для Афганистана таким же святым старцем.

Обнявшись как старые друзья, таджики трижды расцеловались, Раббани указал рукой, приглашая гостя присесть на ковер у кальяна. Поджав под себя ноги, Нурадин сел. Протянув руку, взял шланг от кальяна, сделав несколько глубоких затяжек, посмотрел на гостеприимного хозяина. Президент тоже затянулся и, слегка опершись на локоть, заговорил:

— Несказанно рад нашей встрече, многоуважаемый Нурадин. Нужно было бы нам встретиться раньше, но вы ведь знаете, какова политическая обстановка в Афганистане. Когда мы боролись с русскими захватчиками и их приспешниками, мы были союзниками и братьями. Теперь все как с ума посходили, рвутся к власти. И бывший красный генерал Дустум, и религиозные фанатики из Талибана, в миссии ООН сидит бывший ставленник Советов Наджибулла, который тоже наверняка не отказался от мысли вернуться к власти. Губернаторы в провинциях ведут себя так, как будто они единовластные правители, и еще раздумывают, выполнять или нет распоряжения Кабула. А полевые командиры — на чьей они стороне? Столько крови — и все это ради чего? Ради власти. Если бы я знал, что с моим уходом междоусобица в Афганистане закончится и по всей стране воцарится мир, я бы немедленно подал в отставку.

«Как бы не так», — с бесстрастным лицом подумал Нурадин. Возг лавив оппозицию, он столкнулся с теми же проблемами, что и президент Афганистана — не все полевые командиры хотели подчиняться, да и те, что подчинялись, могли перекинуться на сторону любого другого лидера, если такой объявится. Лидер Исламского общества Афганистана долгие годы войны с советскими войсками рвался к власти, а достигнув ее, вот взял и отдал бы? Да никогда. Президент явно лукавил.

— Мы с тобой, многоуважаемый Нурадин, одной веры, одного племени, и нам с тобой строить одно большое исламское государство для мусульман, — продолжал вещать Раббани. — Ты поможешь мне в наведении порядка в Афганистане, а впоследствии я пошлю своих воинов рядом с твоими на границу резать шурави и дальше по всей стране. Таджикистан и Афганистан — страны-братья, нам жить вместе по одним законам, с одной верой.