Иван Стрельцов - Диверсионная команда

Глядя в окно лимузина, бывший мулла начинал испытывать беспокойство. За все время его нахождения в Кабуле он не получил ни одного известия от своего штаба, хотя его должны были извещать каждый день о делах в отрядах, на границе и в самом штабе. Что это? Мятеж? Может, войска Дустума переподчинили себе его отряды и штаб? А может, и вовсе их уничтожили, узнав, что Нурадин выехал на встречу с Раббани? Руководитель таджикской оппозиции был готов поверить в любую неприятность.

Он не забывал и о последнем разговоре с президентом Афганистана. Раббани остался крайне недовольным этим разговором и наверняка захочет как-то скомпрометировать его, если не просто уничтожить. Помпезные проводы не более чем замазывание глаз. Нурадин это хорошо понимал. Что он мог сделать, послать связного в штаб оппозиции? Наверняка все его люди находятся под присмотром людей полковника Хектима. Они терпеть не могли друг друга, советник наверняка захочет отыграться при первой же возможности.

Единственный реальный выход, который оставался у Нурадина, это добраться до резиденции сэра Чарльза и оттуда связаться со своим штабом. Любым способом, вплоть до привлечения сотрудников миссии ООН и Красного Креста. Абдулхан немного успокоился, мысль о связи со штабом придала ему уверенности. Нет, пока им интересовалась британская разведка и правительство, он еще не политический труп. Пока он жив, битва не проиграна. На площади к эскорту правительственных автомобилей присоединились два колесных броневика. Колонна двинулась в направлении резиденции Д’Олэнторна...

Волин занял позицию у разбитого окна на пятом этаже полуразрушенного дома, в выгоревшей небольшой квартире. Отсюда открывался вид на улицу, ведущую к резиденции английского эмиссара. Именно здесь решили устроить засаду на Нурадина.

Расчехлив оптический прицел на автомате, до недавнего времени принадлежавшем многоборцу Иванникову, капитан привинтил к стволу черный глушитель, достал из подсумка магазин из пластика. Он был снаряжен специальными дозвуковыми патронами, предназначенными для бесшумной стрельбы.

Рядом с Волиным расположился Лебедев, у ног мичмана лежало пять труб одноразовых гранатометов. Жуя окурок самокрутки, Михалыч что-то мурлыкал себе под нос, разглядывая в бинокль улицу. У ближайшего поворота крутилась невысокая фигура в длинном заштопанном халате и старом тюрбане. Это был старший лейтенант Ким, его задача была просигналить, когда машины с Нурадином и охраной направятся в английскую резиденцию.

На крыше дома через дорогу расположился Ковалев со снайперской винтовкой Драгунова и пулеметный расчет — Зиновьев и Скалий. По расчетам диверсантов, плотность огня будет достаточной, чтобы смести всех боевиков вместе с их вожаком. Задача Чечетова, Зульфибаева и Кима будет еще сложнее: если Нурадин уцелеет от огня снайперов с верхних этажей, то довести дело до конца придется им стрельбой в упор. А затем прикрыть отход группы.

Волин упер приклад в плечо и прильнул к резиновой прокладке оптического прицела. В перекрестии прицела появилась фигура Кима. Кореец изображал из себя придурковатого нищего, то и дело цепляясь к проходящим афганцам. Кто-то от него шарахался, кто-то протягивал нищему мелкие монеты. Но основная масса его просто отталкивала и шла дальше. Пока все было без изменений. Лебедев выплюнул потухший окурок и запустил руку под рубаху, со скрипом почесал грудь.

— Эх, сейчас бы в баньку да попариться с веничком в парной. А потом пивка свежего. У-ух, лафа, — горестно вздохнул мичман.

— Приготовиться, — услышал капитан сдавленный хриплый голос Лебедева.

Игорь снова припал к окуляру оптического прицела. Ким, бросив под ноги себе тюрбан, сел на мостовую по-турецки, поджав ноги, — это условный сигнал. Волин поднял вверх левую руку с растопыренными пальцами, знак для стрелков на соседней крыше. Шмыгнув носом, Лебедев взялся за гранатомет. От возбуждения ладони вспотели, и гладкая труба «вайпера» скользила в руках.

«Ну вот и начинается настоящее дело для настоящих мужчин».

Первыми появились афганские конники из торжественного эскорта. Откормленные скакуны громко стучали подковами о булыжник мостовой. В кожаных седлах, отделанных позолотой, покачиваясь, сидели могучие бородатые моджахеды. Все как на подбор в добротных, начищенных до блеска сапогах, в голенища которых были заправлены серые хлопчатобумажные шаровары. Из-за пояса каждого выглядывали инкрустированные ножны кинжалов. Поверх национальных рубах проглядывали брезентовые ремни автоматов. Лица всадников были угрюмы и сосредоточенны.