Андрей Воронин - Комбат. Между мертвыми и живыми

У отравленного были очень своеобразные родственники. Да и сам он был странным человеком. Обладая уже немалым капиталом, скопленным за несколько лет работы в Норвегии, он все равно ходил на работу и вкалывал там, как папа Карло. А родня. родня у него была сплошь с тюремным прошлым. И запросто могла стать инструментом репрессивного воздействия на тех, кто был должен Макару Острикову денег.

И тут в кухню осторожно втиснулся Комбат. Ему уже успели рассказать, что происходит. Комбат был в домашнем трико и футболке. Его правая щека белела мыльной пеной — Рублева определенно оторвали от бритья.

— Отвали с дороги! — заорал Федор, поднимая топор повыше.

— Угу, сейчас. Галоши только найду. Положи железяку.

— А ты забери. Я смотрю, тебе бриться нечем? Так подставляйся. У меня бритва правильная, бороду снимет раз и навсегда вместе с головой.

— Давай ты мне не будешь угрожать! — сказал Комбат.

— Отвали!

— Положи топор, не майся дурью! — опять крикнул шеф-повар.

— Отвалите все! Поубиваю к чертовой матери!

Вооруженный и опасный Федор продвигался в сторону обеденного зала. Там, вполне возможно, еще были люди. Это могло означать не только случайные жертвы, но и игру в захват заложников. Ясное дело, что серьезного захвата не получится. Но в гостинице и так все наперекосяк. Не хватало только и подобного форс-мажора.

— Я предупреждал, — вздохнул Рублев.

— Что? — взвизгнул Федор.

И тут Рублев взмахнул рукой. Схваченный им со стола граненый стакан прочертил в воздухе короткую линию и с треском разлетелся в куски на лбу у повара. Тот потерял равновесие, взмахивая топором.

А Комбат уже был рядом. И от всей души добавил Федору ногой в живот.

Не будь повар таким массивным, этот удар был бы решающим в схватке. А так — тот выронил топор, зато вернул себе утраченное равновесие и отвесил Рублеву крепкую затрещину по левому уху. Рублев почувствовал, как там зазвенело. Слева вдруг стало пронзительно тихо.

Федор, понимая, что свое преимущество он растерял, хотел было просто свалить Комбата на пол и пробежать к выходу. Но Рублев вцепился ему в одежду, так что повар тоже оказался в горизонтальном положении.

Они несколько раз перекатились, обмениваясь тумаками. Все, кто присутствовал, тщательно сторонились этого клубка двух тел. Даже бравый шеф-повар не рискнул сунуться.

— Пасть порву! — хрипел Федор и старался дотянуться пальцами до рта Комбата.

Борис в ответ от всей души приложился ему лбом в нос. Что-то хрустнуло, и устрашающая физиономия повара стала вовсе нечеловеческой. Две жирные струи крови потекли из его ноздрей.

Теперь тот пытался укусить Комбата за руку. Борис сжал кулак, вставил его в раззявленную пасть противника и, пока тот не успел прикусить, стал пихать руку вперед. Повар завизжал, отчаянно попытался отодвинуть голову назад. Борис еще немного надавил, а потом нанес короткий резкий удар. Голова Федора дернулась и глухо стукнулась об пол. Глаза закатились, открывая белки.

Повар отрубился.

Комбат поднялся на ноги. Посмотрел на правую руку — она все-таки была прокушена.

— Вы ему прививки от бешенства делали? — зло спросил Комбат и гулко расхохотался.

Через пять минут приехала милиция. К тому времени убийца был уже упакован до состояния куска ветчины.

Руководил группой, как обычно, лейтенант Крохин. Любое происшествие в стенах «Арбата» было теперь автоматически в его компетенции.

— Что тут у вас произошло? — спросил он.

Ему рассказали и показали вначале труп, лежавший у стены в позе зародыша, а потом связанного Федора, остервенело вращавшего глазами. Какая-то добрая душа засунула ему в разбитый нос два ватных тампона, чтоб он не истек кровью. С ними Федор выглядел еще страшнее.

— Вот так, значит! — проворчал Крохин.

Он подошел к Комбату, который наскоро вытер с лица пену каким-то полотенцем. Посмотрел на его грязную футболку и «живописное» лицо.

— Сразу видно действующую армию, — усмехнулся Крохин.

— И не говори, лейтенант. Только армия — не действующая уже. Давно не действующая.

— Нет, ты у нас всегда в бою. Самая что ни на есть действующая армия. Вон какого героя заломал.

— А чего его ломать, этого героя? Он сам напрашивался.

Потом было долгое и нудное дело — опрос свидетелей, несколько разбавленное только погрузкой Федора в милицейскую машину. Тут собралось немало народу, все обсуждали то, что сделали с этим поваром, за что и, главное, имеет ли к этому отношение страшный Черный Матрос. Казалось бы — откуда взяться такой идее? Но и тут нашлись «творческие личности», рассказавшие страшную сказку про то, что Матрос, дескать, научился вселяться в живых людей и сводить их с ума.