Иван Стрельцов - Долг платежом страшен

— Чтобы вам было на кого повесить это дело, — крикнул Кольцов и бросил трубку.

«Вот тебе и новый оперативный ход, появились существенные нюансы. Во-первых, моя догадка подтвердилась, Акулов не сам свел счеты с жизнью, его приговорили. А во-вторых, если с этой проблемой знаком Донцов, значит, попал я под разработку ГУБОПа и мой телефон они наверняка засекли. А потому, если я не хочу дождаться в гости визита группы захвата, надо уносить ноги».

Он быстро оделся и, черкнув записку типа прости-прощай, вышел из квартиры. Во дворе было шумно, на спортивной площадке подростки играли в баскетбол, в песочнице ползали малыши, старушки судачили, сидя на скамейках. Оживленный вид радовал глаз, а главное, вселял в душу надежду на спокойное бегство. При таком скоплении народа милиция не будет устраивать засаду.

Быстро перейдя через двор, Глеб направился в сторону автомобильной стоянки.

«Конечно, с одной стороны, жалко, что потеряна такая спокойная «нора», но с другой стороны, есть свои плюсы, теперь не буду подвергаться каждую ночь сексуальным домогательствам эмансипированной особы».

Лес закончился неожиданно, открыв взору зеленый ковер луга. В центре этого ковра возвышалась двухэтажная деревянная постройка, огороженная добротным забором на манер частокола.

Черная комфортабельная «БМВ», созданная для скоростных автобанов, сейчас прыгала на ухабах грунтовой дороги.

Наконец дорога уткнулась в тисовые ворота усадьбы. Скрипнув тормозами и подняв облако серой пыли, машина остановилась. На музыкальные звуки клаксона откликнулись разноголосым лаем полдюжины кавказских овчарок, стерегущих дом от непрошеных гостей, затем ворота распахнулись.

Остановив машину возле палисадника, из салона выбрался Николай. Широко зевнув, он размял кости, потом громко произнес:

— Ну вот я и в «Хопре».

Закрыв ворота на щеколду, к нему подошел Салават. На ногах тапочки-вьетнамки, длинная цветная рубаха-гавайка, в тон ей шорты, подпоясанные ремнем с большой открытой кобурой, из которой выглядывала широкая рукоятка «стечкина», на плече висел короткоствольный «АКСУ».

— Здорово, — мужчины обменялись рукопожатием.

— Как наша гостья? — спросил Николай

— Бабу, как было приказано, держу в подвале, малый наверху. — Салават кивком головы указал на второй этаж дома, где на крыше виднелась установленная тарелка НТВ. — То мультяхи смотрит, то в «Секу» рубится, даже не плачет. Шеф ловко придумал с этой игрой. — Неожиданно спохватившись, спросил: — А тебя каким ветром занесло сюда?

— Шеф прислал, — ответил гость, — ехать тебе надо в Москву, там сейчас большая охота. Ну а мне придется провести здесь оперативную комбинацию с нашей гостьей.

Салават лишь хмыкнул:

— На то вы и опера, без своих оперативных заморочек обойтись никак не можете.

Дождавшись, когда Салават уехал, Николай приступил к осуществлению своего плана. На первом этаже в гостиной он накрыл стол с деликатесами, специально привезенными из Москвы, разложил столовые принадлежности, поставил в центре стола бутылку настоящего армянского коньяка. Осмотрев сервировку, Николай не удержался и откупорил бутылку, налил в большой пузатый бокал на два пальца темной янтарной жидкости. Зажав в ладони бокал, немного подержал, грея, как это делают настоящие ценители. Потом поднес ко рту, но вместо того чтобы пригубить благородный напиток, он неожиданно крякнул и вылил коньяк в рот, как дешевое пойло. Алкоголь теплом растекся по всему организму. «Все-таки молодец шеф», — оглядывая хоромы, подумал Николай. После реконструкции он был здесь впервые. Заброшенную ферму в двухстах километрах от Москвы, среди леса и торфяных болот, Владимир Леонидович выбрал не зря. Попробуй в случае чего отыщи их здесь. Заимка оборудована с комфортом, даже подвал, приспособленный под тюрьму, имеет все удобства: кровать, привинченную к полу, стол, стул, унитаз. Все условия для того, чтобы длительное время не выводить пленника наружу.

Мысль о пленнице вернула Николая к действительности. Поставив бокал на стол, он направился к двери, ведущей в подвал.

Шок после убийства милиционера и похищения уже прошел. Маша почти освоилась с очередной ролью в своей жизни — ролью заложницы. Подвал, где ее содержали, был просторным и сухим, под высоким потолком были вмонтированы две лампы дневного света в плафонах из толстого матового стекла, была кровать, еду, пусть грубую и без особых изысков, давали трижды в день, не отказывали в сигаретах.