Андрей Воронин - Комбат. Идеальное вторжение

Какая-то умная голова придумала забросить в Шайтан-яму десант. Как будто афганцы бы стояли и смотрели, разинув рты, как с неба падают их враги. Да они бы мигом воспользовались замечательным подарком и расстреляли удобные живые мишени. В качестве десанта предполагалось использовать батальон Рублева. Комбат решительно воспротивился этому губительному плану. Строптивый характер Бориса был хорошо известен, как и его блестящее умение воевать. Поэтому ему сказали:

— Черт с тобой! Поступай, как знаешь, но эта треклятая долина должна быть в наших руках.

Скрепя сердце, Комбат выбрал лучших бойцов, имеющих опыт сражений в горных условиях. Они двинулись по господствующим высотам вдоль дороги, страхуя колонну и высматривая схроны, откуда, как черти из табакерки, могли выскочить афганцы. Они в чем-то походили на саперов. Стоило пропустить укрытие противника, и следовал убийственный удар в спину. Так однажды и случилось. Рублев потерял четверых отличных бойцов. Но в целом жертв было гораздо меньше, чем в предыдущих случаях. И при этом Комбат сделал главное — он захватил долину. Кроме того, его бойцам удалось обнаружить несколько скрытых ходов, по которым афганцы проникали в Шинкай-Гильзан. Парочку из них завалили взрывами и на этом угомонились. Скалы поддавались с трудом, на каждый проход уходило слишком много взрывчатки, и было очевидно, что афганцы восстановят свои лабиринты, как только представится малейшая возможность. А она представилась. Командование посчитало нецелесообразным держать элитное подразделение в Богом забытой дыре. Батальон Рублева перевели туда, где было жарче, а в Шинкай-Гильзанскую долину послали обычный гарнизон, солдаты которого через несколько месяцев излишне расслабились и были вырезаны афганцами. После этого на Шайтан-яму махнули рукой. Стратегическое значение долины было ничтожно мало по сравнению с жертвами, которых стоил ее контроль.

В общем Шинкай-Гильзан доставил порядочно хлопот советским командирам. Но с какого перепуга долиной заинтересовался полковник ГРУ? Для Комбата это являлось загадкой.

Бахрушин все объяснил уже в первые минуты их разговора. Оказывается, американцы просто горят желанием качественно обработать Шайтан-яму напалмом, поскольку большая часть долины засеяна опийным маком. Но такому благородному начинанию мешали несколько тысяч афганцев, населявших долину. Кроме того, как стало известно командованию американцев, там же находились четверо заложников. А уж талибы нашли бы способ известить мировую общественность о том, что заложники погибли от рук своих же летчиков.

— Взять долину наземными войсками у америкосов кишка тонка? — поинтересовался Рублев.

— Да, — ответил Бахрушин, чуть поморщившись от демонстрации Борисом любви к одному из главных зарубежных партнеров России. — Они попытались, но такая операция грозила чрезмерными жертвами.

— Не любят наши друзья-американцы, когда гибнут их люди, норовят обойтись вообще без потерь, подставляя солдат из других стран.

— Этому нам бы хорошо у них поучиться, — нахмурившись, заметил полковник.

— Согласен, хотя за чужой счет тоже как-то некрасиво получается.

— Между прочим, Шинкай-Гильзанскую долину они хотят взять сами. Только им нужен надежный проводник, хорошо знающий единственную, ведущую туда дорогу.

— С того времени много лет прошло, — напомнил Комбат, сразу догадавшийся, куда клонит Бахрушин.

— Что для гор каких-то пару десятилетий, если они стоят без изменений веками. А ты, Борис, возглавлял отряд, который сумел пройти эту дорогу. Когда американцы осторожно поинтересовались, нет ли у нас источника информации по долине, соответствующие товарищи мигом прошерстили все архивы. И вышли на тебя, как человека, возглавлявшего боевую операцию по захвату Шинкай-Гильзана.

— Как-то невкусно получается! Человека искали соответствующие товарищи, а вышли на меня вы, — насторожился Комбат.

— Боишься, что я тебя рассекретил? Успокойся. С информацией ознакомились там, — Бахрушин поднял вверх палец, этим жестом намекая на руководство ГРУ, — и поручили мне договориться с тобой.

— А откуда там, — Рублев повторил движение полковника, — обо мне знают?

— Ты, Борис, себя недооцениваешь. Человек, фамилию которого я не буду упоминать всуе, назвал тебя нашим лучшим внештатным сотрудником.

— Ясно. И вам поручили договориться со мной, поскольку кому-то другому я мог отказать.

Молчание Бахрушина в данный момент было явно знаком согласия.