Александр Орлов - Магистрат том 2.

– Новенького? – Декан снял очки и устало потер переносицу. – Много чего, Константин… Но, к сожалению, ничего хорошего. Изменения в офисе ты и так видел, да, небось, и друзья рассказывали… А в целом, – работы стало больше, а сил меньше. “Массолит” пока держится, но по другим филиалам… Слышал, что в Санкт-Петербурге приключилось?

– Нет.

– Троих за неделю потеряли. – Он сокрушенно покачал головой. – Вот беда какая. Такого на нашей земле отродясь не было. Как в месяц потогонки, только круглый год.

“Потогонкой” он называл промежуток август-сентябрь, сорок дней на протяжении которого нашему региону приходится тяжелее всего. Считается, что в этот период земной план наиболее близко подходит к Инферно и Каркозе, а от смещения граней реальностей в наш мир выбрасывается большое количество магической энергии. Вследствие: регулярные разломы, иммигранты, видоизменение и метаморфозы материи, а также куча самиздатов на грани срыва. Последние не понимают, что происходит, но изменения чувствуют. Для них этот промежуток времени опасен, как весеннее обострение для шизиков.

– Вот, пару дней назад обнаружили, что дети в Сокольниках пропадают, – продолжал декан, – аналитики выявили всплеск в парке. Вариантов особо не было, отправили резерв, – друга твоего, Ламашкина. Так он по следу аж до Оленьих прудов дошел, а там его водан на дно утащил.

– Наслышаны, – усмехнулась Алиса. – Ногу ему погрызли вроде.

– Нормально все с этим оболтуем. Вон, ходит по офису грудь колесом, герой. Водан маловат оказался. Но дело не в том... С лешими и водяными воевать предков наших забота, не наша! Чай, не ведьмаки мы, не охотники на монстров.

– Так что же происходит, Роман Анатольевич? – спросил я. – Есть догадки?

– Чего нет, того нет. Не знаю я, но думается мне, что кто-то дестабилизирует обстановку, будто намеренно хаос нагнетается. Да ещё и слухи эти…

– Какие?

– В Азии обстановка накаленная, говорят несколько нападений было на филиалы. В Париже закрыли “Камю”, в Греции “Одиссею”... Почему, зачем, никто не знает. Магистрат молчит. Хуже достатка неприятностей лишь неопределенность. Она то и тяготит. Поэтому неудивительно, что вернули тебя из ссылки, хотя бы нас прикроешь. – Декан поерзал на кресле, пощелкал тачпадом в ноутбуке, вернул очки на переносицу, а после добавил. – Так что, нечего штаны просиживать, давайте уж к делу приступим. Рассказывайте, что удалось узнать.

– Это однозначно портал, – сказал я, – созданный намеренно, чтобы переместить вагон. Принцип создания нам неизвестен, как и то, куда он ведет. Таким образом, мы не знаем и судьбу людей, сгинувших в нем…

– Итак, вы ничего и не выяснили.

– Есть рубец на ткани материи. Аня его скопировала. Также ждем результаты от алхимиков, они сейчас проводят анализ грунта с линии трансгрессии.

– Мы стерли портал, Роман Алексеевич, – добавила Алиса. – Ветку можно открывать. И ещё, остаточный след был и на стенах тоннеля, вы с подобным не сталкивались?

– Нет… – задумавшись ответил шеф, – не припомню. Однако вам стоит проконсультироваться в башне у ректора кафедры трансгрессии. Уверен, что он сможет помочь.

– Кто сейчас ректор? – спросил я.

– Юри Хон, – сказала Алиса. – Ты вообще-то ему пишешь каждый раз, когда меня отпрашиваешь.

– Тогда пора нам познакомиться лично.

– Вот с этого и начните, пока алхимики проводят анализ, – заявил декан сурово. – Негоже это, поезда в Москве терять. Так мало того, что потеряли, ещё и найти не можем...

Придется вернуться в Магистрат, посетить башню Экспоненты. А это – то ещё приключение.

Огромная деревянная дверь была открыта и мы свободно вошли вестибюль башни. Над проходом висела яркая табличка, на ней было изображено перо в чернильнице. Это был знак Экспоненты, где каждая составляющая передавала звено факультета.

Оперение указывало на легкость форестьеров: на то, что для полета фантазии никакие границы не могут стать преградой.

Острие пера было знаком экскубариев: напоминание, что слово есть самое грозное оружие.

Чернила олицетворяли школу изменения: воплощение того, что реальность инверсивна, как и писания.

В центре огромного круглого зала висела скульптура Земли, планета медленно вращалась в воздухе, океаны с тихим шумом омывали берега континентов, мерцали огоньками мегаполисы, проплывали и вихрились облачные скопления. Синий шар отражался на блестящем мраморном полу, будто под ногами крутилась другая, но подобная нашей, планета.