Александр Тамоников - Последнее крымское предупреждение

— Романовский должен с вами связаться?

— Думаю, да. Возможно, не сразу. Срок проведения закладки — до трех ночи. Он должен убедиться в том, что все готово и завтра можно спокойно минировать теплоход.

— А теперь слушай меня, парень. Твоя жизнь решается. Позвонит — ответишь. Скажешь, Громанько рядом нет, такое бывает. В сортир отлучился. Закладка проведена, уходите на дно до завтра. У вас же нет условной фразы о провале?

— Есть. — Стеценко трясло, у него зуб на зуб не попадал.

— Так запомни, что эту фразу применять не стоит. Вашей банде все равно конец, взрывов не будет. Ослушаешься — весь Киев узнает о твоем предательстве. Поможешь — смягчишь вину и останешься для ваших настоящим диверсантом, хотя и тупым. Вникаешь в тему? Чтобы не заикался и голос не дрожал!

— Да, конечно, я все сделаю.

— Вот и славно, дружок. Сейчас тебя отведут в другую комнату, посадят на мягкую кушетку, дадут чашку чая.

Да, спецы сработали оперативно. Телефон Громанько ожил в половине четвертого утра. Ко лбу расколовшегося диверсанта прижался теплый ствол пистолета.

— Все сделали? — лаконично поинтересовался Романовский.

Голос его лился так ровно, словно до этого и не спал человек.

— Да, шеф, все в порядке. Почта доставлена. Обвели этих лопухов-охранников вокруг пальца.

— Вас никто не видел?

— Нет, шеф.

— Хорошо. Почему ты взял трубку? Где Олесь?

— Так это самое, шеф… — Тут пленник нашел в себе силы пошутить: — Заднице же не прикажешь. В сортире он, короче. Расслабился, жилетку с телефоном бросил.

— Тьфу на вас, — буркнул Романовский. — Ладно, до завтра. Знаете, что надо делать. Да поможет нам Бог.

«Хрен ты угадал. Он вам не поможет», — подумал Вадим.

День 2 августа в Крыму выдался солнечным, безветренным. Жара стояла несусветная, что и неудивительно — пик сезона. Городок Анкерман гудел. Сотни людей высыпали на набережную. В стране отмечался День Воздушно-десантных войск. Пляж, разумеется, был тоже забит до отказа.

На набережной гремела патриотическая музыка. Проезжали машины с флажками Российской Федерации, водители призывно гудели. В толпе на набережной то и дело мелькали тельняшки и голубые береты. Герои дня прогуливались с девушками или своими чисто мужскими компаниями. Пиво лилось рекой, но до эксцессов пока не доходило.

По набережной прогуливались сотрудники полиции с непробиваемо суровыми минами, следили за порядком. Все служители закона в этот день получили инструкции: героических десантников особо не третировать. Если есть фонтан, то пусть купаются. Им сам президент разрешил. Пресекать лишь явные и особо возмутительные нарушения законности. В прочих случаях ограничиваться замечаниями и воспитательными беседами. Все-таки праздник!

Мужчина в парусиновых штанах и светлой хлопковой рубахе навыпуск спустился с набережной к причалу. Макушку его прикрывала бейсбольная шапочка, глаза — очки-хамелеоны. На плече он небрежно держал зачехленную связку спиннингов, шел расслабленной походкой, независимо посвистывая. Поскрипывал настил под ногами.

Мужчина покосился через плечо и облизнулся. У девушки, пробежавшей навстречу ему, были вызывающе длинные ножки и короткая юбка.

Одиннадцать утра. На пристани тоже было многолюдно. За спиной остался причал номер шесть с клумбами и будками туристического бюро. Самые нетерпеливые персонажи уже ожидали прибытия экскурсионного теплохода. Там работали киоски, стояли машины.

Но мужчина не смотрел в ту сторону. Он удалялся на запад по причалу. Людей становилось меньше, набережная оборвалась.

Этот человек прошел мимо старого бетонного пирса, вдающегося далеко в море. Им пользовались только местные рыбаки и отдыхающие. Пацаны с края пирса ныряли в воду, гам стоял, как на птичьем базаре. Пожилой рыбак забрасывал спиннинг, надеясь непонятно на что.

За пирсом причал сузился. Здесь его давно не ремонтировали. К нему были пришвартованы весельные и моторные лодки и пара парусных яхт, не очень претенциозных и довольно старых.

Мужчина прошел мимо таблички, извещавшей всех и каждого о том, что это и есть причал номер один. Здесь тоже теснились суденышки, в основном нерабочие, лишившиеся хозяев, давно вышедшие в тираж. Впрочем, не сказать, что это было совсем уж безлюдное кладбище погибших кораблей. Невдалеке кто-то возился с такелажем. На соседнем катере женщина средних лет в купальнике выбрасывала сгнивший канат из трюма. За скалой люди гремели бутылками и смеялись.