Александр Тамоников - Последнее крымское предупреждение

— Поясните.

— Ему сорок восемь лет, житель поселка Никита. Свой дом на окраине, уединенное местечко. Одинокий волк, ни жены, ни детей. Всю жизнь прожил бобылем, с женщинами якшался, но так ни с одной не сошелся из-за сложности характера. Друзей практически нет, с соседями знакомство не водит. Участок охраняет злая овчарка Клара. У Федора Филипповича есть «УАЗ», когда-то списанный из воинской части. Руки золотые — починил, перебрал до последней гаечки. До тринадцатого года служил в известном спецподразделении «Альфа» — борьба с террористами, особо опасными преступниками и тому подобное. Имеет поощрения, награды. В тринадцатом, за несколько месяцев до Майдана, получил травму на учениях — сложный перелом голеностопа. Комиссован подчистую с неплохой пенсией. Сейчас ему ее платит Россия. Он вроде не жалуется, живет тихо, источников дохода помимо государственных выплат нет. Известно, что Погребец по молодости увлекался еще и скалолазанием. Сейчас за этим занятием он, ясное дело, не замечен.

— Надеюсь, майор, все трое под наблюдением?

— Да, мне так доложили. Заодно присматриваются, не пасет ли кто-то еще озвученных фигурантов. Не забываем, что диверсанты в Крыму. Возможно, они пока не контактируют со своим агентом. Тот может провалиться или переметнуться к неприятелю. Это все, что я хотел сказать, майор. Продолжаем работать.

Возможно, назревало что-то интересное. Группа в нетерпении дотянула до вечера. Как же надоело спецназовцам находиться без дела в подвешенном состоянии.

Звонок Ждановича в десятом часу вечера ошеломил их и выбил из колеи.

Голос майора звучал глухо и расстроенно:

— Вынужден разочаровать, Вадим. Сработали, конечно, профессионально, но такое, черт возьми, фиаско!.. Собирали справки о Кононенко, следили за домом, но самого-то при этом не видели ни разу! Соседка сообщила удручающее известие. Пять дней назад у Кононенко случился обширный инсульт, его увезли в больницу. Жив, с головой все в порядке, но левая сторона тела пока парализована, проблемы с передвижением. Жена дважды в день приезжает в больницу, кормит мужа бульоном. Сыщики видели, что она куда-то мотается, но им и в голову не пришло… Пасли ведь ее мужа, а не бабу! Сыну мать не сообщала, думает, что обойдется. Информацию проверили. Кононенко действительно лежит в больнице, дела его неважны. Посторонние в дом не приходили. В больницу тоже. Пустышка. Сам понимаешь, с настоящим агентом диверсанты на связи и неделю назад, и четыре дня, и сейчас. Он не может быть тем парнем, которого разбил недуг. В этом случае террористы отказались бы от его услуг.

— Можешь не продолжать, все правильно, — проворчал Вадим. — Это называется «сработали профессионально»?

— В случае с Тарасенко еще хлеще. — Жданович вздохнул. — Та же история. Сначала наводили справки о его прошлом, убедились в том, что человек зарегистрирован по тому же адресу, не умер, не пропал без вести. Потом начали неспешно собирать сведения о его настоящем… — Жданович замолчал.

— Добивай уж, майор. Что не так с Тарасенко? Ножку сломал?

— Хуже. Тихое помешательство. Психика пошатнулась. По свидетельству соседей, был большой скандал с участием тещи. В ту же ночь в голове у человека и разболтались какие-то винтики. Выбрасывал свои вещи в море со скалы, пел тягучие украинские песни, потом сам чуть не бросился с утеса. Вовремя успели схватить за штаны. В общем, и смех, и грех. Впал в депрессию, врачи диагностировали серьезное нарушение психики. Не ясно, вылечат или нет. Это случилось полторы недели назад. «Скорая» увезла в больницу, через пару дней доставили обратно, снова расстройство — опять в палату. Словом, ты понимаешь, майор, у человека справка. Таких не берут в диверсанты.

— Для меня это запредельно, — признался Вадим. — Как о таком можно узнать в последнюю очередь?

— Сумели. Перекопали в архивах огромное количество фигурантов, штудировали пухлые личные дела, заросшие пылью. В них, понятно, не сказано, что приключилось с человеком полторы недели назад. Сейчас же компьютерный век. Беседы с живыми людьми происходят в последнюю очередь. Выполнили приказ, бодро отрапортовали, что эти трое подходят, потом начали справляться об их плачевном настоящем.

— Даже боюсь представить, что приключилось с третьим кандидатом.

— Правильно боишься. За домом в поселке Никита пристально следили, но не высовывались. Подполковник Истомин лично прикатил туда из Феодосии. Рискнули побеседовать с соседкой, обитающей напротив. Особа малоподвижная, постоянно у окна. Сосед — бирюк, общаются на уровне «здрасте, как дела», но ничего особо плохого про него эта женщина сказать не может. Удивительно, что она уже три дня его не видела. Собака лает, а самого не заметно. Это странно. Он постоянно во дворе отирается, что-то пилит, строгает. Быстро придумали благовидный предлог: газовая служба, неисправность оборудования, опасность взрыва. Взяли с собой участкового для массовки, подались туда. Долбились, сбили щеколду. Во дворе голодная овчарка, а сам Погребец в мертвом виде у себя в доме. Бухал в одиночестве. То ли водка паленая, то ли время пришло. Сердце прихватило, позвать на помощь не смог. Телевизор еще работал. Вонища в доме жуткая. Эксперт сказал, что смерть наступила ориентировочно трое суток назад. Это не наш парень, майор.