Александр Тамоников - Последнее крымское предупреждение

Командир покосился на подчиненного и направился к Молчанову, но успел сделать лишь несколько шагов. В салоне джипа включилась рация. Мужчина поморщился, вернулся, отцепил от панели аппарат, пристроился боком на сиденье.

— Вы далеко? — услышал он после обмена позывными.

— На «Севере».

— Подскочите, если не затруднит. Все тихо было, и вдруг эти бритые выскочили. На пост лезут, явно провоцируют. У них оружие, но в ход не пускают. Парни пьяные или обдолбанные, ведут себя развязно, оскорбляют, угрожают все разнести тут к чертовой матери. Мы, ей-богу, не давали им никакого повода, ведем себя сдержанно.

— Сколько их?

— Не меньше дюжины.

— Я понял. Через десять минут подъедем. Не вздумайте поддаваться на провокации, реагируйте только в случае пересечения границы. Балабанюк, в машину! — бросил командир светловолосому бойцу и захлопнул дверцу.

Спецназовец сноровисто запрыгнул в салон.

Джип тронулся задним ходом, лихо развернулся, выплюнув чадящую двуокись, и помчался по асфальтированной дороге. За поворотом между холмами он ушел на проселок, тянущийся вдоль озера, и покатил параллельно границе.

Старший лейтенант Молчанов посмотрел им вслед и пожал плечами. Он перехватил внимательный взгляд Екатерины и немного смутился. Девушка кивнула на наручные часы и изобразила грустное лицо. Мол, как же медленно тянется время. Он все правильно понял, заулыбался.

С водителем «Газели» на посту разобрались. Ничего запрещенного у него не было. Не считать же таковым пару бутылок перцовой горилки. Видимо, он вез ее в утешение погорельцам. Поднялся шлагбаум, «Газель» покатила в просторы крымских степей.

Заработал двигатель грузовичка «Мерседеса», хрустнула передача. Прапорщик Ханов вальяжно махнул рукой. Подъезжай, дескать, чего там.

А дальше все было как в нереальном сне. Угрожающе заворчала овчарка Эльза, рванулась, натянув поводок, зашлась истошным лаем. Растерявшийся Лысенко едва успел ее удержать, повалился на колени. Эх, людям бы такой нюх, как их служебным собакам!

Грузовик рванулся с места, пробил стальным бампером опустившийся шлагбаум. Заскрежетали тормоза. Вместо того чтобы ехать дальше, он резко встал.

Прапорщик Ханов только и успел пробормотать:

— Какого, спрашивается, хрена?..

Молчанов оторопел, хотя рука его непроизвольно потянулась к кобуре.

Вырвалась овчарка, стала с лаем виться вокруг машины.

Снова треск, лязганье. Жестяные конструкции кузова сложились, упали за борт на визжащую овчарку. Этот тент из хлипкой жести был смонтирован так, что мог развалиться по первому требованию. Открылись деревянные борта.

За ними сидели пять человек и орали во все глотки. У трех ручные пулеметы, у двух — снаряженные противотанковые гранатометы «РПГ-7».

Это действительно было что-то нереальное. Здесь же не Ближний Восток!

Каждый из этих людей прекрасно знал и видел свою цель. Забились в припадках пулеметы. Воцарился ад, орали люди. Реактивная граната разбила окно, влетела в застекленную будку и рванула так, что зашатались стены. Здание вспыхнуло, как стог сена.

Мужчины в кузове продолжали орать дикими голосами и стреляли во все стороны. Разбегались люди, ждущие очереди. Доставалось им и их машинам.

Старший лейтенант Молчанов успел выхватить табельный пистолет, но взрыв помещения, в котором находилась Катя, поверг его в шок. Он стоял столбом, смотрел, как из проема вырываются дым и пламя, и не верил. Потом офицер все-таки вскинул пистолет, но пулеметная очередь уже полосовала его вдоль и поперек. Он дернулся, выронил пистолет, повалился лицом в асфальт.

Над переходом поднимался черный дым. Истерично сигналили машины, кто-то пытался съехать на обочину, развернуться. Какой-то дядька подхватил шальную пулю. Он полз вдоль дороги, оставляя за собой кровавый след.

Стрельба не прекращалась. Растерзанное тело прапорщика Ханова отлетело к столбу, подпирающему навес. Сержант Савельев произвел несколько выстрелов из пистолета, получил ранение в брюшную полость и жалобно кричал, зажимая кровоточащую рану. Кинолог был убит в первые же секунды пальбы. Он валялся, раскинув руки, форменную рубашку заливала кровь. Собака скулила, тяжело дышала, судорожно подергивала лапами.

Сравнительно повезло одному Кудряшу. Пуля ранила его в плечо, отбросила за бордюр. Он нашел в себе силы сделать рывок, покатился за кустарник, давя цветы на клумбе, и распластался там очень вовремя. Длинная очередь в тот же миг срезала верхушку кустарника.