Александр Тамоников - Смерть под уровнем моря

— Мы не предатели, — проворчал Павел Бережных. — Работаем на автотранспортном предприятии, обслуживающем немецкий гарнизон, по заданию штаба подпольного движения.

— Нас называют хиви, — сказала Наталья. — Вроде добровольных помощников германской армии. Это противно. Мы пошли на такой шаг только по приказу.

— Вы давно в наших краях? — спросил Павел.

— Несколько дней. Мы тоже не предатели и не провокаторы, — сказал Вадим. — Расслабьтесь, товарищи. Вас по-прежнему грызет червь сомнений. Будь мы сотрудниками полиции или гестапо, не стали бы втираться к вам в доверие, а давно поставили бы к стенке. До прихода наших войск остались дни или даже часы. Немцам убегать надо, а не придумывать сложные шпионские комбинации.

— Все в порядке, товарищи, — отмахнулся Павел. — Вы сказали пароль, который знают только доверенные лица товарища Сазонова. Мы готовы предоставить вам убежище и помощь.

— Остались еще в городе незасвеченные надежные люди? — спросил Вадим.

— Очень мало, — ответила Наталья. — Последние две недели людей хватают пачками, пытают в подвалах, увозят на расстрел куда-то за Поликуровские холмы. Берут по любому доносу, не разбираются. Под гребенку заметают и наших товарищей, которые действительно имеют отношение к подполью.

— Люди есть, не волнуйтесь, — сказал Павел.

— Найдется надежный человек, имеющий отношение к ялтинскому порту?

Хозяева задумались, как-то многозначительно переглянулись.

— Мы можем свести вас с парой таких людей, — откашлявшись, заявил хозяин. — Можете не сомневаться, народ проверенный. Алексей Мищук занимается каботажными перевозками, транспортирует грузы вдоль побережья, разумеется, под присмотром. Второй — Борис Щербина. Он, извиняюсь, полицейский.

— Вот так. — Вадим нахмурился.

— Нормальное явление, — заверил его Павел. — Наш товарищ, бывший милиционер, по заданию подполья в прошлом году устроился в полицию. Его проверяли, он не скрывал, что служил в милиции, прикинулся кровно обиженным на советскую власть. В карательных акциях не участвовал, не переживайте. Работает в охране порта, начальником дежурной караульной смены.

— Неплохо. — Вадим недоверчиво покрутил головой. — Чего только не бывает в этих ваших подпольных делах.

— Имеет репутацию молчуна, эдакого добренького дяденьки, — добавила Наталья. — Немцы знают, что он не станет никого расстреливать, но держат на службе, поскольку Борис умеет наладить работу, а таких людей в полиции мало. Грабить, пугать, расстреливать они умеют, а вот соблюдать дисциплину, четко выполнять приказы…

— Хорошо. — Вадим посмотрел на часы. — Торопить не хочу, но время на месте не стоит. Пригласите товарищей в гости. И отдельная просьба, Наталья. В моей котомке вы найдете форму немецкого офицера. Не сочтите за труд привести ее в порядок, чтобы мне не стыдно было показаться в приличном обществе.

Эти люди возникли в хате лишь через несколько часов. На всякий случай Вадим удалил оттуда Юлю, приказал ей сидеть в сарае и бежать как можно дальше при первых же признаках тревоги.

— Вадим, я не уйду, — пробормотала девушка. — Ты хочешь помочь нашему делу, уже и сам не веришь, что можно отыскать концы, но все равно стараешься. Я буду с тобой, Вадим. Ты мне не командир, в конце концов.

— Так! — Сиротин нахмурился и спросил: — Знаешь, что красит женщину больше всего?

— Многое…

— Ее отсутствие, — отрезал Вадим. — Почему не подчиняемся, товарищ Некрасова? Изволь выполнять приказ и не позорь мне тут фамилию великого русского классика!

— Да было бы что позорить, — проворчала девушка, удаляясь. — Тоже мне, классик. Этот самый твой поэт, между прочим, был порядочной скотиной, жуликом, плутом, спекулянтом, азартным карточным игроком и жестоким помещиком. Он прилюдно порол своих крепостных на конюшне. А еще спал с чужой женой и при этом закатывал сцены ревности ее законному мужу. Но только учти, Сиротин, я тебе такого не говорила, — добавила она, притормозив на пороге. — Пусть это останется между нами.

Теперь эти мужики сидели за дубовым столом напротив капитана и придирчиво его разглядывали.

Первый выглядел ничем не примечательно. Водолазка, потертый пиджачок, сам жилистый, скуластый, с лукавым блеском в глазах.

Второй явился, не смущаясь, в полицейской форме, с винтовкой в руке. Ростом выше среднего, плотный, похожий на бычка. В его движениях сквозила степенность, основательность.

Первому было меньше тридцати, второму — в пределах сорока. Он подал Вадиму руку, как-то забавно растопырив пальцы.