Сергей Самаров - Наказание по закону гор

А шутки, которые бросали бандиты, заставляли улыбаться только их самих. Ни Шабкат, ни тем более Рита арабским языком не владели и шуток не понимали. Латиф сейчас вообще выглядел человеком, который не улыбался ни единого раза в жизни.

Шабкат умывался последним. Он уступил свою очередь деду Абдул-Азизу, которого будить не пришлось. Старик проснулся сам, видимо, от пронзительных воплей Риты.

— Сколько с тобой человек в доме? — спросил Абдул-Азиз младшего внука.

— Тринадцать. Я четырнадцатый. А зачем тебе?

— У меня столько тарелок не наберется. Я же хозяин, значит, должен накормить гостей. Это, Латиф, и есть главный закон гор. Даже если ты гостю не рад, все равно обязан его принять, накормить и напоить.

— У нас есть с собой еда. Не стоит беспокоиться, дед. Покорми лучше Шабката и его друзей.

— Это тоже не по традиции, — хотел было настоять на своем Абдул-Азиз.

Однако Латиф не стал его слушать, отошел к окну и выглянул на улицу. Он старался рассмотреть ее в оба конца.

На группу телевизионщиков, Латифа и деда готовила Рита. Завтракали они спокойно и не спеша, будто ничего чрезвычайного не случилось.

— Не нравится мне тишина на улице, — сказал Латиф. — На въезде в село стоит засада. Нас все нет, а они что же, все еще так и торчат там? — Он выкрикнул что-то на арабском языке.

Из коридора отозвался кто-то из его моджахедов. Потом хлопнула входная дверь. Видимо, ушел разведчик.

Это никому аппетита не добавило. Все — бандиты, телевизионщики и даже Абдул-Азиз — чего-то ждали. Скорее всего, нескольких автоматных очередей с окраины села, а вовсе не возвращения разведчика.

Но он вернулся. Это был мелкий, сухощавый и остроглазый человек с кудрявой бородой, опускающейся до середины груди. Он вошел в дом, сразу направился на кухню и стал что-то докладывать Латифу, теребя лямку бинокля, висевшего на шее. Этот человек говорил на арабском языке, поэтому, кроме самого Латифа, никто ничего не понял. Эмир же молча выслушал и знаком отослал его из кухни.

Только после того, как он вышел, младший внук спросил деда:

— Сколько ментов в селе?

— А я разве знаю!

— Мой разведчик насчитал в засаде пятьдесят девять человек. Примерно половина из них в военном камуфляже. Есть даже пулеметы. Сидят, ждут, когда мы с дороги в село пожалуем. С тыла даже часовых не выставили. За такую беспечность их, вообще-то, наказать следует. Но это потом. Дедушка, ты ничего не слышал насчет армейского подкрепления ментам? Не прибыл к ним какой-нибудь спецназ?

— А они разве мне доложат? — вопросом на вопрос ответил Абдул-Азиз.

— Это да, — согласился Латиф.

Шабкат хотел было напомнить деду о случайно услышанных словах Ахмадея, но поймал предостерегающий взгляд старика и промолчал. Понял, что Абдул-Азиз гнул какую-то свою линию.

Ему тут же вспомнился ночной разговор на этой же кухне, когда встал вопрос о том, кто остановит Латифа. Шабкат не забыл то, что сказал тогда Абдул-Азиз. На душе у него сразу стало тревожно.

Едва закончился завтрак, как дед ушел к себе в комнату, собираться на День Героя. При общем молчании слышно было, как позвякивают его награды. Должно быть, Абдул-Азиз надевал свою гимнастерку.

Скоро по дому разлетелся острый, не самый приятный запах. Внуки знали, что дед не любит обувной крем, предпочитает смазывать сапоги березовым дегтем.

Когда Абдул-Азиз вышел из своей комнаты, он показался всем помолодевшим, на многое еще способным человеком.

Дед появился вовремя. На дороге против дома как раз остановилась «Волга», и послышались три долгих сигнала клаксона.

— Это за мной! — с некоторой даже гордостью произнес ветеран.

Шабкат подошел к раскрытому окну и крикнул водителю:

— Сейчас. Мы идем.

— Ты тоже? — спросил Латиф.

— Я снимать этот праздник сюда приехал, — просто ответил Шабкат. — Анатолий, бери камеру.

Абдул-Азиз ждал внука и оператора.

Перед выходом Шабкат оглянулся и посмотрел на автомат, привезенный Латифом в подарок деду. Тот с ночи так и стоял, прислоненный к стене.

Латиф проследил за этим взглядом и недобро сузил глаза, думая о своем.

После чего он подошел к брату, положил ему на плечо тяжелую руку и сказал на ухо:

— Надеюсь, ты не будешь делать глупостей. Не забывай, что здесь, в доме, остались твои люди. Да и в соседнем подвале сидят жители нашего села. Даже чужих людей нельзя обрекать на незавидную участь, а своих — грех двойной.

— Заложники?.. — просто спросил Шабкат.