Сергей Самаров - Наказание по закону гор

Поэтому этот вопрос требовал уточнения. Данным смежников я по большому счету вполне доверял, но проверял их. Ведь выступать против банды следовало не этим вот смежникам, а моему взводу. А упустить хотя бы одного негодяя, не знать о его существовании, это вполне вероятная потеря чьей-то жизни. Возможно, гражданского человека, не причастного ни к чему противозаконному.

Впрочем, наши смежники тоже участвовали в операции. При мне находились сейчас два сержанта-оператора из научной роты. Насколько мне было известно, Росгвардия постоянно гоняла по дороге в один и в другой конец грузовики, в кузовах которых скрывались вооруженные люди, готовые ко всему.

Конечно, сам я без труда определю, есть кто-то в кузове грузовика или же там пусто. Степень выгнутости рессор машины это наглядно покажет. Все-таки взвод солдат с оружием и боеприпасами весит примерно две с половиной тонны, и рессоры это чувствуют.

Кстати, кто сказал, что грузовики должны ехать по дороге порожняком? Они же обязаны что-то перевозить хотя бы в одну сторону.

Но бандиты тоже парни умные. Они могут пропустить машину, мозолящую им глаза, потом обратить внимание на то, что в обратную сторону она прошла с таким же грузом. Тогда-то эти ребята и поймут, что дело тут нечистое.

Бандиты догадываются, что их места обитания уже стали предметом внимания спецслужб. Они будут проявлять повышенную осторожность, по своей воле не ввяжутся в неравный бой. Герои-моджахеды вообще не будут лезть в драку с теми людьми, которые в состоянии постоять за себя и за других. Даже в случае удачных действий это все равно чревато потерями, которых они почему-то ой как не любят.

Их вообще никто не любит, но любой вид федеральных вооруженных сил всегда имеет возможность пополнения своих рядов. А у банды надежда на это, мягко говоря, сильно ограничена. Повышенная настороженность бандитов вызвана именно этим, а вовсе не храбростью. Хотя робостью они тоже никогда не отличаются, да и воевать умеют.

— Косаткин!

— Я! — отозвался сержант.

— Давайте вдвоем на третью точку сгоняйте. С двух сторон подлетайте. Посмотрим, что там интересного.

По предварительным данным, на третьей точке у банды должно быть десять человек. Но этот момент следовало уточнить. Еще мне очень хотелось как-то, хотя бы по манере поведения, вычислить эмира Латифа Мухаметдинова, узнать, где он прячется.

— Не получится сразу, товарищ старший лейтенант. Беспилотники долетят и разведку смогут провести. Но, по моим подсчетам, зарядов аккумуляторов им в этом случае хватит только на половину обратного пути.

— И что прикажешь делать, сержант?

— Сначала сменить аккумуляторы. Запасные в коробках лежат. Заряжены полностью. Пока разведчики возвращаются, мы запрограммируем новый маршрут, чтобы не пришлось всю дорогу их вручную вести, как мама ребенка в детский садик.

— Делайте! — торопливо ответил я, отвернулся и включил внешнюю связь, по которой меня уже почти минуту назад затребовал на разговор кто-то из сводного отряда.

Скорее всего, майор Помидоров интересовался новостями.

Так оно и оказалось. Дежурный по узлу связи нервничал и требовал от меня срочного соединения с начальником штаба.

— Командованию необходимо отвечать сразу после вызова! — попытался прочитать мне нотацию этот офицер, который, видимо, только что получил изрядный нагоняй и поэтому психовал.

— А если бы я бой вел? Бросай автомат, позволь себя застрелить и предупреди об этом командование? Так? — ответил я человеку, для которого, наверное, вызов в кабинет командира уже мысленно приравнивается к боевой обстановке.

Дежурный офицер этот разговор не поддержал и подключил меня к системе.

— Артем Борисович! — с напором и возмущением сказал майор Помидоров. — Наконец-то я до тебя добрался. Двадцать минут вызываю и все никак связаться не могу. Уж и не знал, что подумать.

— Вызов начал проходить меньше минуты назад, товарищ майор, — ответил я. — Я отдавал важный приказ и потому не сразу ответил. Но здесь горы, они могут экранировать связь. Непонятно только, почему это происходит не всегда. Я же с места не сходил, но сначала не слышал вызова, а потом он прошел. Любой разговор может внезапно прерваться или стать вдруг односторонним. Горы консервативны, они современную технику не любят. — Я знал за собой способность успокаивать собеседника своим голосом и легко пользовался соответствующей интонацией.

— Все это я и сам знаю, не в первый раз на Кавказе. Но все равно как-то тревожно. — Напор в голосе майора Помидорова сменился привычной мяукающей мягкостью.