Евгений Сухов - Запад в огне

Операция получила название «Чужой». Ждем вашего разрешения на дальнейшее проведение операции.

Начальник отдела контрразведки «СМЕРШ» 71-й дивизии капитан Романцев Т. П.».

Положив листок бумаги в нагрудный карман, Тимофей вышел из кабинета и направился в отдел радистов. Передав написанное начальнику отдела, молодому младшему лейтенанту — связисту, сказал:

— Нужно срочно отправить в Центр. Я подожду здесь. Мне должны ответить.

Лейтенант прочитал сообщение и понимающе кивнул:

— Хорошо, товарищ капитан.

Он зашифровал сообщение, исчеркав листок бумаги точками и черточками, затем надел наушники и взялся за ключ. Передав сообщение, стал молча ждать, вслушиваясь в эфирные шумы. Еще через несколько минут принялся быстро записывать передаваемое радиосообщение, затем «поколдовал» над шифровкой, записывая слова на отдельный лист, и произнес:

— Расшифровал, товарищ капитан, возьмите.

Тимофей взял исписанный листок и прочитал:

«Начальнику отдела контрразведки «СМЕРШ» 71-й дивизии капитану Романцеву Т.

Разрешаю проведение операции «Чужой». Ввиду особой важности проводимой операции приказываю: докладывать незамедлительно лично мне обо всех деталях.

Начальник Третьего отдела Государственного управления контрразведки «СМЕРШ» полковник Утехин Г. В.».

Прочитав расшифрованное радиосообщение, Романцев положил листок на пепельницу и чиркнул спичкой. Дождавшись, когда от бумаги останется только пепел, он вышел из комнаты.

Арестантку содержали на первом этаже госпиталя в закутке левого крыла, который бдительно, не допуская посторонних, охраняли контрразведчики. Любопытные могли видеть ее через окно, и, натыкаясь на пронзительный взгляд серых глаз, раненые обескураженно ковыляли обратно. Пленная выглядела очень привлекательно и совсем не походила на врага, с которым приходилось сталкиваться на передовой. А вышиванка, что прикрывала ее худенькие плечи, делала ее почти домашней и очень беззащитной.

Между тем здоровье арестантки шло на поправку. Уже дважды к ней наведывался следователь «СМЕРШ» и терпеливо расспрашивал о Гамуле, о его соратниках, но девушка, плотно сжав губы, молчала. Пообещав поговорить с ней пообстоятельнее, когда она, наконец, поправится окончательно, он уходил, сложив в папку разложенные на столе бумаги.

Заканчивался третий день заточения. Капитан Романцев не переставал надеяться, что Гамула объявится в поселке в ближайшие часы, чтобы высвободить из заточения свою любаву. Именно поэтому в ближайших домах к госпиталю были расквартированы штурмовики, а в левом крыле гостиницы под видом раненых разместилась боевая группа, готовая автоматным огнем поддержать караульных.

Игнатенко ворчал, говорил, что из этой затеи ничего не выйдет, утверждал, что о всех маневрах контрразведчиков уже давно известно в штабе Гамулы. И вообще следовало бы придумать нечто позатейливее. Но Тимофей настаивал на своем и ослабевать караул не собирался, наоборот, подсадил в соседнюю комнату еще двух бойцов.

К концу четвертых суток пришло понимание того, что Гамула не появится. Не так уж он глуп, чтобы залезать в расставленный капкан.

После своей смены в самую полночь к капитану зашел сержант Сорочан, шумно выдохнув, присел на стул.

— Докладывай! — потребовал Романцев.

— Как вы и предполагали, госпиталь все время находится под наблюдением бандеровцев. Его люди есть и среди персонала, одна из медсестер передала Оксане записку.

— Задерживать ее не стали?

— Взяли на заметку.

— Все правильно, я сам с ней поговорю.

— У окон госпиталя крутился пацан лет двенадцати. Думаю, что тоже не случайно. Но ведь не будешь же отгонять!

— Не будешь… Верно поступил.

— Мужичок один странный приходил в госпиталь, как бы ненароком выспрашивал, кого это мы охраняем. Думаю, что тоже не случайно. У меня такое чувство, что люди Гамулы наблюдают за нами постоянно.

— А что доктор говорит о ее состоянии?

— Сказал, что состояние стабильное, понемногу выздоравливает и через неделю ее можно будет перевозить.

— Думаю, что на госпиталь бандеровцы не осмелятся напасть: гарнизон под боком, посты выставлены, контрольно-пропускные пункты повсюду, — задумчиво проговорил Романцев, — но вот когда мы ее повезем, тогда они могут попытаться отбить девицу у конвоя. Ладно, иди, придумаем что-нибудь. Глаз с нее не спускать, докладывать мне обо всем, что происходит в госпитале!