Сергей Самаров - Конвейер смерти

Я решил вернуться к себе. Два парня, получившие по пуле из моего пистолета, были только ранены, находились в бессознательном состоянии, но пульс у того и у другого прослушивался. Громила, которому автоматной очередью разворотило грудь, не подавал признаков жизни. Пятачок смотрел на меня глазами, похожими на телескопы, и был скорее всего безопасен. Тем более что я сразу вытащил у него из поясной кобуры пистолет. Потом унес в квартиру оба автомата и только после этого позвонил генералу Кабакову с докладом о происшествии. Сергей Павлович обещал сам тотчас же приехать и привезти с собой бригаду врачей. Взять с собой следственную бригаду он не пообещал, из чего я сделал вывод, что моя миссия на этом, скорее всего, совсем не закончена и генерал Кабаков не желает, чтобы моя личность была отмечена в каких-то документах…

Раненым и травмированному предварительно была оказана первая медицинская помощь в виде перевязки и двух-трех уколов разных препаратов. Допрашивал их в присутствии врачей сам генерал Кабаков. Подполковник Разумов с майором Настырняевым помогали ему, вставляя свои вопросы. Пятачок возмущался больше других тем, что его сначала допрашивают, причем допрашивают без присутствия адвоката, а только потом обещают отправить в больницу, хотя врач сказал, что ему срочно требуется операция, причем не одна, а две. Он раньше работал юрисконсультом и все законы знает. Но в ответ на его возражения я показал на дверь, где сияло кровавое пятно с брызгами:

– Сейчас заставлю тебя собственный нос частями с двери соскребать, тогда иначе запоешь, грамотей-юрисконсульт…

Этого хватило, чтобы Пятачок сразу стал разговорчивым.

А вот второй раненый, более молодой, что внес в тамбур два автомата и на моих глазах подстрелил громилу, делал вид, что не знает русского языка и вопросов не понимает. В ответ на его бормотание «Мой не понимает…» взял со стола оперативную трубку и обратился к Кабанову:

– Ну что, товарищ генерал, я звоню Гоге, пусть он с ними на родном языке поговорит. Его вопросы они поймут. А средство для получения ответа у него есть верное – зажигалку под нос.

Оказалось, что мои слова стали вдруг вполне понятны раненому. Вспомнил он все же русский язык, хотя и говорил на нем, наверное, не часто.

Третий их подельник начал отвечать сразу, не дожидаясь угроз и каких-то жестких действий с нашей стороны. Так мы узнали, каким образом бандиты вычислили мою «нору». После моего звонка Кариму его трубка номер зарегистрировала. Карим сам был не в состоянии заниматься делами, он плохо себя чувствовал, но позвонил Аркане, и тот по своим каналам вышел на ментов, которые смогли через систему биллинга определить, где находится моя сим-карта. Поскольку биллинг дает приблизительный разброс местонахождения, порой в несколько метров, соседнюю трехкомнатную квартиру посчитали для меня одного слишком большой, а однокомнатной решили заняться. Шмаков, посланный Арканей, сидел в машине и, по телефону уточняя данные, подправлял бандитов. Громила и водитель считались у Аркани специалистами по любым замкам, и потому двери преградой не стали. Пятачок давно уже был напарником у громилы, который звал его не поросенком, а Вороном. Видимо, за бывший выдающийся клюв.

Определив место, бандиты изначально ждали меня на улице, сидя в машине за тонированными стеклами, и видели, как я пришел. Добровольцев идти в квартиру не оказалось, поэтому какое-то время препирались, что дало мне возможность сходить к соседям и проявить маленькую заботу о детях.

Мы продолжали предварительный допрос, когда одному из врачей, кажется кардиологу, которого после сердечного приступа у Карима генерал решил захватить с собой, надоело, видимо, сидеть без дела, и он сказал:

– Ну, в моих услугах здесь пока ни у кого потребности нет. Я в машине подожду, если разрешите…

– Иди, – охотно согласился генерал, не любивший публичных допросов.

Врач вышел в прихожую, я за ним. Открыл сначала дверь квартиры, потом дверь тамбура и сразу отскочил к стене, готовый к сопротивлению, но тут же был больно прижат к ней стволом автомата. Точно так же прижали к противоположной стене врача.

У меня была возможность сразу отбить ствол, направив его в стену, а второй рукой сломать челюсть спецназовцу «Росгвардии», но я увидел, что за первыми двумя в тамбур готовы ворваться еще несколько спецназовцев, и их стволы были приготовлены для стрельбы. При этом я полностью полагался на генерала Кабакова, который по долгу службы должен был бы исчерпать этот инцидент, так что не стоило «ломать копья» и челюсти!