Сергей Самаров - Конвейер смерти

– Понял в принципе.

– Ну, ты человек с головой, сообразишь, как себя вести, чтобы меня не подставить. Боевое применение оружия только в крайнем случае. А в целом действовать по обстановке…

Интересно, где Гога нахватался спецназовской терминологии? «Действовать по обстановке» – это обычная для любого подразделения спецназа ГРУ задача…

– Почти приехали… – сообщил Гога, когда идущие впереди нас машины начали поворачивать налево и двинулись вдоль двух лежащих на боку мостовых железобетонных балок, из которых хищно торчали прутья арматуры. Я догадался, что это самое начало свалки завода железобетонных конструкций.

– Предупреди своих парней, чтобы бинокли убрали, когда мы из машин выйдем, – потребовал я тоном, не терпящим возражений. – Мне необходимо знать, не будет ли кто-то рассматривать мою спину в оптический прицел. Прибор оптику определит и не спутает с биноклем.

Гога тут же позвонил и предупредил старшего группы. Тот обещал предупредить других.

Как только машины остановились, я сразу выскочил с заднего сиденья и на открытом месте поставил свой индикатор оптической активности. Буквально через несколько секунд индикатор сообщил, что ведется наблюдение через бинокль, и дал координаты. И все. Он определил только один бинокль.

– Это, видимо, и есть тот, кто сообщает Аркане, – предположил Гога. – Пусть живет, пока я добрый. Но я думаю, он всегда на одном месте залегает. Место следует запомнить. Вдруг в следующий раз дело будет обстоять иначе. Запиши, Сашко…

– Я уже запомнил.

Ждать нам пришлось недолго. Видимо, кортеж Аркани находился уже неподалеку и звонок наблюдателя только подогнал его. Пяти минут не прошло, как машины въехали на открытую площадку, где встали в один ряд. Я сразу обратил внимание, что это были четыре «Ленд Крузера 200». То есть такие же машины, как та, из которой стреляли в Гогу, когда убили водителя и охранника. Взорванный внедорожник «Юкон» в общий ряд машин Аркани не вписывался. Видимо, это была личная машина кого-то из тех, кто взорвался. Из машин высыпали парни с автоматами наперевес. Два человека, которые встали рядом с Арканей, просчитывались легко. Один их них был страшен лицом, даже угрожающ, и имел только один видящий глаз, а левый был изуродован вместе с глазницей. Это, как я понял, был тот самый Арчи, вызванный срочно из Нальчика, – специалист по ножевому бою и хороший стрелок. Второй был откровенно немолод, время от времени шевелил языком во рту вставную челюсть, словно поправлял ее, и я легко просчитал в нем бывшего полковника КГБ и ФСК Шмакова.

Напротив Аркани стоял Гога с кейсом в руке, а рядом с ним я и Шапи. Шапи оставил свой автомат в машине, я же вообще автомата не имел, надеясь на свое умение пользоваться пистолетом.

Гога двинулся вперед, Шапи – за ним, соблюдая дистанцию, я тоже двинулся следом. Мне показалось отдаленно знакомым страшное лицо Арчи, но оно почему-то представлялось мне не изуродованным пулей, то есть с двумя глазами. Я хотел рассмотреть его ближе, но воссоздать в воображении это лицо таким, каким оно было когда-то, никак не удавалось. Наверное потому, что приходилось отвлекаться для контроля ситуации. Против меня оказался бывший полковник Шмаков. Арчи тоже приблизился, и я видел, как он смотрел на меня. Видимо, мы действительно когда-то встречались. Единственный глаз Арчи напряженно в меня всматривался, пытаясь, должно быть, узнать. Но узнать никак не мог, так как выглядел я в сравнении со своим настоящим возрастом старовато, и это вводило его в заблуждение. Мне между тем удалось, отвернувшись, воссоздать мысленно реконструкцию его лица, и я сразу вспомнил. Это было давно, лет пятнадцать, кажется, назад, когда я, будучи еще курсантом военного училища, участвовал в турнире по ножевому бою. Это был не армейский турнир, и потому действовали гражданские правила. Впрочем, разница была небольшая, в основном только в том, что поединок проводился до четырех уколов. Как в армейском, так и в гражданском бою нанесение удара в горло считалось победным. Арчи тогда выступал за команду Ставрополья. Он не был еще таким страшным, хотя красавцем тоже не выглядел. Меня Арчи узнать не мог из-за грима, поэтому моя личность никак не могла быть связана у него с тем молодым курсантом военного училища, которого он когда-то видел.

Я хорошо помнил, что на турнире в схватке мы с ним не сходились, но участие в таком серьезном турнире говорило о том, что боец-ножевик передо мной серьезный.