Андрей Ильин - Тень невидимки

Плохие вопросы.

— Затем, что просто так нынче взятку не дать. С подходцем надо.

— А вы дали?

— Дал! А они взяли. И на языке следствия это называется коррупционной схемой. Между прочим, в особо крупных размерах, лет на десять с конфискацией. А учитывая то, что они при вашем посредничестве продали, а я, с вашей помощью купил, на «вышку» тянет, это если по законам СССР. А сейчас — на пожизненное.

— Но позвольте! — шепотом воскликнул актер. — Вы же говорили, это шутка, маскарад, розыгрыш!

— Ну да, — согласился «служка». — Так и есть, розыгрыш. Только разыгрывали они не друг друга, а Родину.

— Но это же…

— Да, измена Родине. Самая тяжелая в Уголовном кодексе статья. Но вы не переживайте, Родина, она здесь остается, а вы туда улетаете, и уже не бедным человеком. Хотя мой вам совет — лет десять здесь не появляйтесь, а то смените мягкий субтропический климат на арктический континентальный. Где-нибудь в районе Магадана.

— Ну вы знаете! — возмутился актер, но шепотом.

— Знаю. А теперь и вы тоже. И должны быть мне благодарны, что я предупредил. Так что лучше вам о том, что здесь было, забыть. Вы ведь умеете действовать в предполагаемых обстоятельствах? Ну вот предположите, что будет, если…

Актер предположил. И побледнел. Он уже не предлагал тряхнуть стариной. Нижняя губа у него затряслась. Всё-таки очень впечатлительные натуры — актеры. И умеют выстраивать цепочки причинно-следственных связей в рамках заданного сценария.

— Ну всё, спасибо вам за хорошую игру. Получил истинное, как ценитель, удовольствие от вашего таланта. Спасибо и… прощайте.

Этот эпизод был отыгран. Главный исполнитель улетал в далекие страны. Но проживет вряд ли долго, потому что такой гонорар его печень не переработает, просто не выдержит! И значит, концы обрубятся.

Премьера прошла удачно. Актеры нашли своих зрителей. И узнали их. Вернее сказать — опознали…

Петруха не был Петрухой. И даже не был Петром. Звали его совсем по-другому, и фамилия была иная, чем в паспорте, и отчество. И родителей его звали иначе. У многих телохранителей «Первого» были выдуманные биографии и подставные родственники. Если наведаться к этим родственникам в гости и расспросить, где их сынок служит, то вечером будешь разговаривать совсем с другими людьми и совсем в ином месте, и уже без чая с вареньем. Нормальная практика.

Петруха уже привык, что его жизнь, в том числе частная, принадлежит не ему, а его начальству. Например, если он случайно встретит симпатичную девушку, то тут же должен доложить о знакомстве рапортом по команде. Если захочет продолжить с ней знакомство, то обязан испросить на это разрешения у вышестоящего командира и, может быть, после тщательной проверки, получит его или попрощается со своей несостоявшейся любовью. А коли решит вступить с ней в долговременную интимную связь, то только после ее собеседования с начальством под видом приятельской встречи. И впредь станет докладывать, где и когда с ней встречался, с какого до какого часа, в какой компании и какой позе, если это станет интересовать отцов-командиров. И это несмотря на любимую законную жену, которой никто ничего о его посторонней связи не сообщит, хотя будет знать о его каждом шаге.

Впрочем, если и у его жены образуется любовник, то, как подозревает Петруха, ему тоже никто ничего не сообщит. Ведь «узаконенный» любовник жены — это лучше, чем случайные и потому потенциально опасные связи. Такая жизнь у «казенных» людей. Тот, кто приближен к «Первому», должен быть прозрачен, как стеклышко!

Петруха привык к такому порядку вещей. И не брыкался. Он получал хорошую зарплату, имел прекрасный дом, крепкую, под надзором товарищей по оружию, семью, неприкосновенность своей личности, гарантированную лежащим в его кармане удостоверением, и замечательные перспективы в виде ранней, по выслуге лет, пенсии с многочисленными надбавками, коэффициентами и разовыми доплатами. У него было всё очень хорошо.

Было… До ближайшего поворота. А всё потому, что на ближайшем повороте, из-за угла, на проезжую часть выпал какой-то мужик и прямо ему под колеса. Петруха резко затормозил, попробовал вывернуть вправо, но мужик, спасаясь от удара, тоже дернулся в сторону и они, конечно, встретились. Перед ветровым стеклом мелькнуло испуганное, с круглыми глазами лицо, раздался громкий шлепок, сдавленный вскрик, и прохожий исчез из поля зрения.

Вот черт! Петруха замер, пытаясь осознать, что произошло. У него, конечно, был при себе оберег в виде удостоверения ФСО, но лишние происшествия ему были ни к чему. Зачем себе портить послужной список?