Александр Койфман - Где дом твой, киллер?

Генри выглянул в окно. Там к дому приближается мужчина с бутылкой в одной руке и котомкой в другой.

— Смотри-ка. Твой спаситель приближается. Уж у него всегда имеется, что выпить. Но при нем зови меня Вацлав. Вацлав Ветров.

— Ладно. Я с тобой уже давно ничему не удивляюсь. Вацлав так Вацлав. А что здесь пьют, кроме пива?

— Разное. Кто что любит. Сейчас посмотрим, с чем к нам идет Франтишек.

— Это тот Франтишек, у которого ресторан?

— Нет. Того уже лет сто, как нет в живых. Повесили в начале прошлого века. Это просто мой сосед.

— За что повесили?

Генри шутит:

— За шею.

Больше ничего не успел сказать, так как на пороге появился сосед — крепкий сорокалетний мужчина.

— С приездом, Вацлав. Надолго к нам?

— Да на пару дней, Франтишек, но завтра отлучусь. А что это у тебя?

Франтишек ставит бутыль на стол, вынимает из котомки два круга колбасы и корзинку поджаренного кукурузного хлеба.

Генри улыбается:

— Да у тебя прямо, как в хорошей таверне. А моя Марта вот, прямо умирает — так выпить хочет. Познакомьтесь: Франтишек — Марта, Марта — Франтишек.

Франтишек, довольный:

— Наш человек. Не то что ты — трезвенник. А я увидел в окно, что дама приехала, не утерпел. Ты же сюда всегда один приезжаешь.

— Вацлав, не обманывай. Франтишек, это он ехидничает, ему завидно, что всем весело, а он вынужден трезвым оставаться. Но сегодня я его заставлю тоже поднимать бокалы.

— А где Мария?

— С утра уехала в Карловы Вары. Теперь вернется совсем поздно. Как дорвется до магазинов — не остановишь. А мы воспользуемся свободой. Марта, посмотрите, какая сливовица. Золотистая. Я ее семь лет в дубовой бочке держал. Прелесть. И очень мягкая от дуба. Как раз для прекрасных дам.

Генри предостерегающе поднял палец:

— Марта, только осторожно со сливовицей. Она может оказаться и семидесяти градусов.

— Тоже не верьте ему, Марта. Такая сливовица совсем даже не обжигает горло. Самое дружественное опьянение и никакого похмелья. Это не «мысливец», с тем, действительно, нужно ухо востро держать.

— А что это — сливовица?

— Это наше фруктовое бренди. У нас его готовят и пьют уже шестьсот лет. Лучше, чем польская водка.

Кивок в сторону Генри:

— Ты на мою Польшу не нападай. Сами виноваты, что хорошую водку не умеете делать.

— Не спорьте, лучше продегустируем. Вацлав, у тебя рюмки имеются?

Генри достает фигурные рюмки опалового цвета, ножи, вилки.

Марта разглядывает их:

— Странные рюмки.

— Какие были здесь, такими и пользуюсь. Я ведь дом со всем хозяйством купил. Наследники хозяина ничего не хотели отсюда брать.

Франтишек смеется:

— Помню, как Вацлав пытался распродать живность, а потом во все три дома на нашей улице ходил, упрашивал забрать хоть бесплатно. Мы же знали, что он с ними не справится.

— А что я мог сделать с коровой, лошадью, поросятами, да еще с утками и курами. Ясно, пытался всучить соседям хоть за так. Жалко же живность.

Тем временем Франтишек откупорил бутылку и разлил сливовицу по рюмкам. Марта хочет отрезать кусочек колбасы, но Франтишек воспротивился:

— Первую не положено закусывать. Так вы, Марта, не поймете аромат и вкус сливовицы. И, вообще, сливовицу нужно закусывать поджаренным кукурузным хлебом.

— А зачем же вы колбасу принесли?

— Это доля Вацлава. Мы с ним как-то подстрелили кабанчика в лесу, в Германии, вот я и сделал колбасу. И себе, и ему. Он ведь ничего не умеет делать. Потом еще принесу. Он и хранить не умеет.

— Но я не стрелял. Это все Франтишек.

Марта, обернувшись к Генри, сделала удивленные глаза:

— Так ты ничего не умеешь делать?

Генри, сокрушенно:

— Выходит, так. Ничего, что в жизни пригождается.

Франтишек улыбается Марте:

— Наверное, что-то другое умеет? Давайте выпьем за знакомство. А он, как хочет.

Выпили. И Генри присоединился, но отпил только половину рюмки. Марта храбро хватила полную рюмку. От неожиданности раскрыла рот. Ничего не может сказать.

Генри заволновался:

— Давай, хоть хлебом закуси. Говорил я тебе: осторожнее со сливовицей.

Компания продолжает разговор, вернее Франтишек что-то рассказывает, размахивая руками, Марта смеется, а Генри только изредка улыбается.

15:00. Двор усадьбы Генри.

Генри, попрощавшись с Франтишеком:

— Ну и болтун же этот Франтишек. Но мужик хороший, хоть и любит выпить. Мы с ним дружим. Он присматривает за моим домом.

— А ты, Генри, всегда слишком серьезный. Нужно иногда радоваться жизни.