Александр Койфман - Где дом твой, киллер?

— В кафедральный собор? Да, он не часто открыт. Да и идти в него нужно специально, не спеша. Отдохните и поедем обедать к Монике.

— Почему поедем? Здесь же совсем рядом.

— Привык так. Я в полдень и вечером иду пешком. А на обед езжу. Все разнообразие.

Смеется:

— Стариковские привычки.

Слышен звук подъезжающего такси.

— Пьер, наверное, приехал.

Выходит на улицу встречать.

Генри и Ван дер Берг появляются вместе.

— Все дела переделали, Пьер?

— Да, Эмма, на сегодня все.

Ван дер Берг:

— Тогда поедемте к Монике.

— Я уже пообедал в городе, но посижу вместе с вами.

Поехали.

— Я только приведу себя в порядок.

Эмма уходит на второй этаж.

14:00. Здесь же, после обеда.

Те же. Ван дер Берг:

— Я, пожалуй, пойду отдохну. А вы как?

Эмма смотрит на Генри:

— Я поработаю. Да, Пьер, может вы посмотрите мою статью? Я распечатала ее. Свежий взгляд не помешает.

— Вряд ли я чем-то помогу. Но если нужно, давайте посмотрю.

Ван дер Берг уходит к себе. Эмма раскладывает на столе текст статьи.

Пятница — суббота

14:30. 14 ноября 2015 г., пятница.

Гостиная в доме Ван дер Берга.

Те же. Генри недовольно отставляет в сторону текст:

— Теперь покажите основные материалы расследования.

— Какие материалы?

— Факты: документы, записи бесед со свидетелями.

Ведь не из головы вы все это выдумали?

— Но разве всего этого недостаточно? Здесь все четко написано.

— Написано четко, писать вы умеете.

— Так в чем проблема?

— Эмма, вы давно работаете в газете?

— Уже год. До этого работала у дяди в фирме.

— Такие расследования проводили?

— Нет, впервые. По-моему, я вам уже говорила. Работала с официальными материалами, исследовала их, давала экономический обзор.

— И вас ни разу не привлекали к суду за неверную информацию?

— Зачем же? Я всегда пишу правду.

— Представьте себе, что концерн привлечет вас к суду за диффамацию. Что вы будете делать?

— Как, почему к суду?

— Юристы концерна представят в суде вашу публикацию как распространение заведомо ложных порочащих сведений. А за это, по-моему, в Германии по головке не погладят. Да думаю, главный редактор и не пропустит такую статью без документов, подтверждающих абсолютно все, что в ней написано. Ведь концерн за такую статью просто ограбит газету.

— Но ведь здесь все правда!

— В суде никому не интересны правдивые предположения. Суд рассматривает не домыслы, а документы. Документов у вас нет. Или я чего-то не видел, Эмма?

— Другого нет. И что же делать?

— Не знаю, вам решать. Либо попытаться помириться с концерном, передать службе безопасности все ваши материалы, попросить прощения. Либо найти документы, подтверждающие вашу информацию. Третьего, по-моему, нет. Жаль только того мужика, который оказался в Гарце не в том месте и не в то время.

— Но где я найду эту информацию? Да и имеются ли такие документы?

— Документы, безусловно, имеются. Только где они? Вы подумайте, что вам теперь делать. А я пойду тоже отдохну, как Вилли.

Уходит на второй этаж. Эмма сидит неподвижно, глядя на свои материалы.

15:30. Здесь же.

Эмма сидит почти в той же позе. Перед ней порванные листы статьи. Сверху спускается Генри. Увидел порванную бумагу:

— Что, сразу сдались? Руки подняли вверх? И что теперь?

— Но я не смогу найти никакие документы.

— Вы? Конечно, не сможете.

— А вы? Вы могли бы найти подтверждение этого? Клянусь, я уверена, что все, что я пишу здесь, — правда.

— Это большая задача. Возможно, подобные документы имеются у начальника службы безопасности. Эти хитрые лисы любят хранить компрометирующие начальство материалы. Но как до него добраться? Это дело не на один день. А я с понедельника в отпуске. Осталось всего три дня. Доставлю вас «в целости и сохранности» на квартиру и помашу ручкой — адью.

— Но со мной ведь сразу расправятся. Вы сами об этом говорили.

— А я тут при чем? Ваш драгоценный друг позаботился только об одной неделе.

Эмма от негодования не может ничего сказать. На глаза наворачиваются слезы. Молчит некоторое время:

— А если я вам заплачу? Сколько нужно заплатить, чтобы вы взялись за это дело?

— Дорогая Эмма. Я безумно хочу в отпуск. У меня была до вас очень тяжелая неделя, да и эти деньки — не сахар. Не нужны мне еще деньги и дополнительные заботы.

— И вам не стыдно так бросать беззащитную женщину? От негодования глаза сразу высохли. Озадаченный Генри переминается с ноги на ногу: