Александр Койфман - Где дом твой, киллер?

Неожиданно звонит изъятый у незнакомца телефон. Генри включает связь, недовольным голосом кто-то спрашивает:

— Ганс, почему не докладываешь? Сделал дело?

Генри, изменив голос:

— Да, все в порядке. Она больше не будет мешать.

— Нашел ее ноутбук? И что у тебя с голосом?

— Простыл немного. Ноутбук со мной. Куда его?

— Тебе сто раз объяснять? К заказчику, на Визенштрассе. Утром сразу отвезешь. Все понятно?

— Да.

Вынимает из телефона батарейку, смотрит внутри. Находит маячок, выламывает его и выбрасывает. Батарейку и телефон раздельно засовывает в бардачок.

Машины некоторое время продолжают движение по городу. Затем выехали на шоссе 14. Городские дома быстро закончились, вдоль дороги тянутся рощи и поля. Генри поглядывает в зеркало заднего вида, но преследования за ними нет.

Сразу же за последними домами Берингерсдорфа Эмма сворачивает направо на местную дорогу, еще один поворот, и мелькает указатель с названием: улица Ам Айхенранген. Еще поворот — кажется, сейчас Эмма заедет в густой лес. Но неожиданно останавливается у небольшого двухэтажного дома. Никакой ограды, обе машины въезжают на свободное пространство около входа в дом.

Эмма выходит из машины, машет рукой Генри:

— Приехали. Это тоже Берингерсдорф, самая любимая мною его часть.

Открывает двери дома и приглашает Генри.

Вторник

3:00. 10 ноября 2015 г., вторник.

Гостиная дома на первом этаже.

Генри осматривает помещения первого этажа.

— Вам нужно отдохнуть, Эмма. А я пока осмотрю окрестности. Где кончается ваша территория?

— Моя земля по роще почти до Пегница. Это речка, она здесь подходит прямо к моим владениям.

— Ваше все до речки?

— Да, все, кроме охранной зоны у речки. Там нет ни забора, ни ограждений, но около Пегница уже не моя территория.

— А с других сторон тоже нет ограждений?

— У нас не принято устанавливать ограждения, все и так знают свои границы.

— Постараюсь их не нарушать. А вы все-таки отдохните. — Я не смогу сейчас уснуть. То, что произошло, — это просто кошмар.

Генри уходит во двор. Эмма начинает разбирать чемодан, уносит часть вещей на второй этаж.

Возвращается Генри:

— Где мне можно расположиться?

Эмма указывает ему гостевую комнату.

Генри переносит туда свой кейс:

— Я сейчас осмотрю все в доме.

Посмотрел на раскрытый чемодан Эммы:

— Вы не очень разбирайте чемодан. Боюсь, что нам отсюда придется скоро уезжать. Дом охранять тяжело: со всех сторон обзор закрыт деревьями. Сейчас листья опали, но у вас и ели подходят почти к самому дому. Хорошо, что единственный вход и на всех окнах ставни.

Поднимается по лестнице наверх.

Эмма, пока Генри находится на втором этаже, сидит неподвижно на стуле у стола, уставившись в одну точку. О чем-то думает или просто переживает происходящее.

Генри, спускаясь:

— Даже со второго этажа обзор плохой. Я сегодня пообщаюсь со своей фирмой, выясню ситуацию. Может быть, они что-то знают, если с ними связался ваш Джованни.

— Только не впутывайте в это Джованни. Уж он-то ни в чем не виноват.

— Но все же о вашей работе узнали в концерне. Я теперь в этом уверен. Где хранятся материалы?

— У меня в ноутбуке. Все тексты, записанные со слов моих информаторов, и черновики статей.

— Единственный экземпляр? Нет ли копии на диске или флэшке?

— Я не делала копии. Мне и в голову не приходило, что кто-то может попытаться помешать.

— Это несколько странно. Вы — журналист. Работаете, наверное, не первый год. Никогда не сталкивались с недружественным интересом к вашей работе?

— Раньше я работала в основном по заданиям газеты над официальными материалами земельного и федерального правительств. Такого рода исследование я затеяла сама впервые.

— Связан ли как-то со всем этим ваш друг Джованни? У него может быть интерес к вашей работе? Вы рассказывали ему о ней?

— Мы однажды говорили о моей работе. Я похвасталась, что у меня много информации о концерне и я готовлю статью. Но никакими деталями он не интересовался. Да и зачем это ему. У него сугубо гражданские интересы, его фирма к военным делам не имеет никакого отношения.

— Вы давно с ним знакомы? Как познакомились?

— Вы подозреваете его? Это невозможно. Он любит меня. Он просто не способен на нечестные дела.

— Понимаете, Эмма, я должен проверить любые, самые невероятные варианты. Необязательно, что он сделал что-то плохое. Но он мог неосторожно сказать о ваших делах кому-нибудь, проговориться и не придать этому значения. Поэтому я должен знать все, чтобы понять, от чего, от кого и как вас охранять.