Александр Бушков - Как три мушкетера

Однако торопиться не стоило – пока не станет ясно в точности, что тут за игры. Да и место действия толком не изучено – в других комнатах могли оказаться дружки...

– Ну что? – спросил Жора. – Положеньице твое крепенько смахивает на безнадежное.

– А ты смахивай в другую сторону, – сказал Мазур.

– Ого! Понты кидаешь?

– Да не то чтобы очень, – сказал Мазур. – Согласен, есть ситуация. А раз есть ситуация, ее надо решать. Уж если ты не стал меня с ходу за глотку душить, парень умный. А раз умный, с тобой и договориться можно. Я что, знал, что это твоя девушка? Меня кто-то предупреждал к ней не лезть? Что-то я ничего подобного не припомню.

Ничего нового, в общем, тут не было – подобные разборки ему приходилось вести еще в курсантские времена – как, наверное, любому экземпляру мужского пола, достигшему определенного возраста.

– Спокойный ты, я смотрю...

Мазур усмехнулся:

– А ты посиди с восьми до пяти над кучей рыбки высотой так с метр. И в каждой надо скальпелем поковыряться, да не просто так, а по всем правилам науки. Спокойствие вырабатывает. И терпение.

– Надо же, интересно как... А как у тебя в науке, кстати? Карьера движется?

– Да не жалуюсь.

– И, глядишь, новая загранка предвидится?

– Ну, месяцев через пару... – сказал Мазур.

– Опять в какие-нибудь экзотические места?

– Да толком и неизвестно пока, – осторожно сказал Мазур. – Не всегда и скажут заранее.

В голове у Мазура мелькнула идея: а что, если этот тип только притворяется городским пижоном, и это вербовка? Ну, скажем, от него потребуется бросить в почтовый ящик где-нибудь в Сингапуре парочку безобидных писем? Или им нужен свой человек на «Сириусе»? Подобные случае бывали...

Да нет, не похоже. Очень уж смахивает на лубочный детектив киностудии Довженко. Чтобы узнать, что Мазур с друзьями поедет на отдых именно сюда, нужно располагать очень уж большими возможностями. Которые, найдись они, стоит потратить на что-нибудь более ценное, чем вербовка рядового ихтиолога. Да и обе прошлых встречи с Жорой в эту версию не укладываются. Тут, точно, что-то другое...

Жора ему улыбнулся прямо-таки доверительно:

– А хорошая штука – загранка, верно? Места всякие экзотические, валюта капает, пусть и немножко, все равно, при желании и оборотистости можно прибарахлиться, и домой на фарцу чего привезти... Я сам три раза ходил в загранку, знаю.

– Чего ж перестал?

– Интриги, – грустно сказал Жора. – Погорел разок... Издержки профессии, как выражается один умный человек.

Он коснулся носком белоснежной туфли небольшой спортивной сумки Мазура.

– Я, пока ты дрых, покопался малость в твоих ксивах, надо ж знать, что за орла в соперники занесло. Мореходка у тебя постоянная, не разовая, чтобы такую сделать для интеллигента, надо блат иметь... Колись, через блат?

– Ну, и через блат, – сказал Мазур. – Подумаешь, грех по нынешним временам. Дядя у меня в нашем институте... человек немаленький.

Он глянул на часы на запястье Жоры – половина двенадцатого. Нехило. Что за дрянь, интересно, подлили? А это точно дрянь, зелье домашней варки, такие после него ощущения. Есть с чем сравнивать. Не так уж и давно приходилось сталкиваться с серьезной химией серьезных контор. Кстати, зачем подлили? Не проще было так войти и застигнуть соперника на горячем?

– Дядя учит, как правильно жить с такой мореходкой и в дальних рейсах?

– Учит, – сказал Мазур.

– О! Молодец. Ты его держись, плохому не научит. Держишься?

– Держусь, – сказал Мазур, решив, что каши маслом не испортишь.

– Ну, может, и выйдет из тебя толк? Что-то мы не о том. Давай-ка про Алинку.

– Я ж тебе уже говорил, – сказал Мазур терпеливо. – Откуда я знал, что это твоя девушка? Никто меня не предупреждал, ты возле нас не светился... хотя видеть видел, такое впечатление. Уж во время последнего танца точно видел, неподалеку был. Почему сразу не подойти и не предупредить вежливо?

– А мы с ней поссорились, – ухмыльнулся Жора.

– Все равно. У нас в Ленинграде так не делается.

– Ага, бывший Питер. Город высокой культуры. Тебе ж примером надо быть для всей страны в смысле культуры, а ты что делаешь?

– А что я такого уж особенного сделал? – спросил Мазур.

– Ну, Кирюш! Ты меня уморишь! У вас это, может, «ничего такого особенного», а у нас по-другому называется, и по жизни, и по Уголовному кодексу... – он повернулся к двери и довольно громко позвал:

– Алинка!

Вошла Алина, уже во вчерашнем платье, причесанная и накрашенная. Правда, вид у нее был далеко не такой веселый, как вчера, вовсе даже невеселый, и причина усматривалась моментально: под левым глазом у нее красовался солидный синяк, классный бланш, пока еще багровый, но понемногу начинавший переводить в черные и лиловые колеры. Она скромно уселась в кресле, сдвинув колени, как школьница в классе. На Мазура она упорно не смотрела.