Александр Бушков - Как три мушкетера

– Так и будем бдить? – спросил Мазур.

– Ну, не так чтобы совсем, – подумав, сказал Лаврик. – Время от времени поглядываем. Профилактики для. Но личной жизни можно уделить гораздо больше внимания. Нам-то, как всегда, пока что не особенно везет, а вот Кирилл, известный шарлатан по части дамских сердец, – в своем репертуаре... Вон, погляди, она на тебя опять косяка бросает и о чем-то с подружками загадочно шепчется...

Мазур краем глаза, как умел хорошо, посмотрел в ту сторону. Действительно, блондинка Алина в полосатом сине-желтом платьице улыбчиво шепталась с подругами, бросая взгляды определенно в его сторону.

– Да ладно, какой там репертуар, – сказал Мазур. – Потанцевали пару раз, поболтали немного...

Лаврик значительно поднял палец:

– Плюс – белый танец, когда она к тебе направилась целеустремленно, как торпедный катер, полное впечатление, хотела, чтобы не опередили... Анкетные данные снял?

– А то, – сказал Мазур. – Зовут Алина, местная. Работает в библиотеке. Не замужем.

– Чего ж тебе еще надо, собака? – голосом управдома Бунши* сказал Лаврик. – С родителями живет?

* Московский управдом Бунша, хлопотливый, следящий за моральным обликом населения, — герой комедии «Иван Васильевич меняет профессию» (1973) режиссера Леонида Гайдая по пьесе Михаила Булгакова «Иван Васильевич» (1936).

– Ага, – сказал Мазур. – Только они в Вологду к родне уехали.

– Тогда я и не понимаю, о чем вообще толковать, – ухмыльнулся Лаврик. – Местная, родители уехали... Это ж твоя слабость – синеглазые блондинки, всему Балтфлоту известно.

– И даже береговой службе, – добавил Морской Змей.

– Да ладно вам, циники, – сказал Мазур.

– Циник – это хорошо информированный оптимист, – сказал Лаврик. – Ты ей хоть успел вкрутить о своих плаваниях в экзотических морях? По роже вижу, что успел.

– Да так, немного, – сказал Мазур.

– Гигантских осьминогов перочинным ножиком резал?

– Ну, до такой пошлости я еще не докатился, – сказал Мазур. – А вот морского змея видел. Не нашего, а настоящего.

– Впечатлило?

– Да вроде...

– Вот и ладушки, – сказал Лаврик. – Если ты ее не пойдешь провожать, будешь форменным дураком. До меня тут дошел слушок, что пляски сейчас завершатся белым танцем, и если она опять к тебе пойдет, веди себя так, чтобы я тебя уважать не перестал и Колька тоже...

Всезнающий Лаврик и здесь оказался прав: с эстрады раздалось:

– Последний танец! Дамы приглашают кавалеров! Белый танец!

– Ага... – ухмыльнулся Лаврик.

Алина и в самом деле двигалась к Мазуру целеустремленно, словно торпедный катер при выходе на цель – вместе с обеими подругами, остановилась перед Мазуром, чуть присела в подобии старинного книксена:

– Разрешите вас пригласить?

Мазур охотно шагнул вперед, положил руки ей на талию, она смешливо заглянула в глаза снизу вверх – и события, очень похоже, двигались заранее проложенным курсом...

– Аай-ла! ...Прощай! Мы расстаемся навсегда под белым небом января.

Прощай! И ничего не обещай,

И ничего не говори,

а чтоб понять мою печаль,

в ночное небо посмотри...

– О чем-то задумались, мореплаватель? – лукаво глянула на него Алина.

– О том, какие здесь девушки красивые, – сказал Мазур.

И завязался обычный в таких случаях разговор – обо всем и ни о чем, порой с балансированием на грани, намеками, на которые девушки отроду не обижались – и привыкли отвечать так, что и непонятно, понимают они намеки или нет, подают надежду или пропускают все мимо ушей. Тут уж Мазура не нужно было учить. Алину, судя по всему, тоже. Сугубо в испытательных целях Мазур притянул ее к себе самую чуточку теснее, чем позволяли приличия – самую чуточку, господа – и она не отстранилась.

...С тобой забыть не в силах мы в холодных звездах небосвод...

И когда в конце концов музыка оборвалась, на танцплощадке зажужжал возмущенный ропот – как обычно, ни к чему не приведший. Некий неуловимый момент – и все очарование праздника, пусть самого рядового, пропадает.

– Я тебя провожу? – спросил Мазур, неохотно выпуская ее из объятий. – Если, конечно, дома никто ревнивый не ждет...

– Да нет, кому там ждать... – грустно улыбнулась Алина. – Только я далеко живу, через полгорода придется идти...

– На другой конец света ходили, – сказал Мазур, взяв ее под руку. – Что нам полгорода...

Они медленно пошли по широкой аллее, держа нужный ритм в толпе столь же неторопливо расходившихся компаний и парочек. Гораздо быстрее шли невезучие одиночки. Парк был как парк – на скамейках расположились компании с гитарами, порой не особенно и искусно прятавшие бутылки. В местах поглуше, издали слышно было, продолжались разборки, и в ту сторону озабоченно рысила троица дружинников.