Сергей Самаров - Тот самый калибр

— Да, скорее всего, так, — согласился я.

Хорошо, что среди ментов есть люди, легко переносящие бессонницу. Особенно в то время, когда сон мешает работе. А это случается довольно часто.

Подполковнику Котову, судя по всему, просыпание далось легко. Я сам, когда меня будят, никогда не трясу головой, прогоняя остатки сновидений, а сразу встаю с трезвыми мыслями.

И происходит это не потому, что я принципиально практически не пью, а потому, что приучил себя так просыпаться.

Короче говоря, Котов проснулся легко, даже если и успел заснуть, и сразу поторопился включиться в работу. Это я понял по короткому промежутку времени между моей просьбой и ответным звонком капитана Сани Радимовой.

— Тим. Первый совет тебе от Котова: смени трубку. Твой номер Пашунину известен. После сегодняшних событий ему не составит труда добиться от суда разрешения на прослушивание и биллинг, да и без этого разрешения он сумеет прослушивание организовать.

— Моя трубка некоторое время назад была поставлена на контроль прослушивания спутником ГРУ. Что контроль отключили, мне никто не сообщал.

— Это дорогое мероприятие. Не думаю, что контроль осуществляется длительное время.

— Ладно. Уговорила…

Я отключился от разговора, посмотрел на подполковника Скоморохова, и тот без колебаний протянул мне свою трубку. Я тут же набрал номер капитана Сани. Но ее линия была уже занята. Она мне снова звонила. Об этом меня предупредил мой собственный смартфон. Я ответил, кажется, даже грубо:

— Сюда больше не звони…

И снова отключился. И, пока она была, видимо, в недоумении, я опять позвонил ей с трубки Виктора Федоровича. Она ответила сразу. Видимо, все поняла:

— Ты думаешь, что моя трубка еще не подключена к прослушиванию?

— Надеюсь, Следственный комитет не располагает арсеналом ГРУ и ФСБ… Спутников собственных им не выделили.

— Тем не менее давай подстрахуемся…

— Каким образом?

— Выходи сейчас на улицу и медленно двигайся в мою сторону.

— Поняла, где я?

— Конечно. Просчитала. Не первый день в сыскарях хожу…

— Иду…

Я отключился от разговора, оставил свою трубку на журнальном столике, а трубку подполковника положил в карман. Временный обмен. Скоморохов не возражал.

— Встречусь с капитаном… — сообщил я.

Виктор Федорович согласно кивнул, сосредоточенно думая о чем-то своем. Я же быстро обулся и вышел на улицу. С капитаном Саней мы встретились через два подъезда. Она, видимо, шла навстречу быстрее, чем я, или просто вышла раньше и разговаривала со мной по телефону, уже будучи в пути. Выглядела серьезной и возбужденной, тем не менее для маскировки вынесла на руках кота Шлягера — животным тоже требуется прогулка.

Памятуя, что здесь, на этой самой дорожке, только ближе к ее подъезду, мы с ней и познакомились, когда на нее было совершено нападение, я сразу взял ее под руку и повел, намереваясь доставить до квартиры, где она будет в большей безопасности, чем на темной улице.

— Запоминай…

— Говори…

Она назвала адрес. Это был другой конец города. Назвала номер автомобиля.

— У Пашунина старенький «Москвич». Ставит он его обычно у торца своего дома, хотя его подъезд от этого торца по счету шестой. Жена его работает в областном управлении МВД. Такая же скользкая, как муж. Сотрудники ее не любят. Она их — взаимно и тихо «постукивает» на них начальству. Это я все узнала сама в нашей картотеке и через пару звонков знакомым. Но сначала нашла данные через паспортный стол. У Котова я спросила только телефонный номер. Сказала, что ты хочешь позвонить и поговорить, что называется, «на бережку», по душам. Номер он дал домашний. Все остальное я нашла сама через нашу картотеку. Не стала посвящать Котова в твои намерения. Ему это может не понравиться.

— А тебе?

Задавая вопрос, я не стал подчеркивать его важность поворотом головы, чтобы со стороны не подумали, что разговор между нами идет серьезный.

Радимова и сама вела разговор точно так. Понимала ситуацию и допускала наблюдение.

— Проникновение в чужую квартиру с целью хищения! Как капитану полиции такое может понравиться? Это, между нами говоря, уголовно наказуемое деяние. И Пашунин будет вправе написать на тебя заявление. Только он не должен узнать, что это ты…

— Я не собираюсь оставлять ему расписку…

— Очень на это надеюсь. Надеюсь, ты даже не наследишь… А если он проснется?

— Тем хуже для него. Тогда придется его сразу допросить и снять показания. А тебе утром придется запротоколировать самоубийство Пашунина повешением на собственных кальсонах.