— Вот что, египетская царица, — произнес он со злостью. — Я не стану заниматься французской борьбой. Если ты будешь сопротивляться, я брошу тебя в пропасть.
Голос его дрожал от гнева. Зулейка поняла, что он окончательно остервенел и совладать с ним ей не под силу. А так хотелось жить.
* * *
…Та ночь на смотровой площадке высоко в горах врезалась в память Зулейки на всю жизнь. Первая «ночь любви» была мучительной и бесконечной. Зулейка задыхалась от боли и бессилия.
От первой близости она не испытала ничего, кроме омерзения. Неужели это то, что воспето в бесчисленных любовных романах? Кровь, кровь, ярость и тоска, какая-то звериная, неуемная.
После короткого отдыха Гоша опять принялся за свое.
— Лучше сразу сбрось меня со скалы, — стонала Зулейка.
— Дурочка, теперь будет лучше, — успокаивал Гоша.
Раннее утро застало их, вконец обессиленных, лежащих рядом у самого края пропасти.
— Доброе утро, красавица, — сказал Гоша.
Зулейка с трудом открыла глаза. Она всю ночь проплакала, забылась только на рассвете тревожным, кошмарным сном. Глянула на Гошу и, молча, стыдливо прикрылась руками. Голова была тяжелой и гудела, как колокол.
— Что, головка бо-бо? — понимающе усмехнулся он. — Это после дозы, с непривычки. Сейчас подлечим.
Он достал сигарету, сделал три-четыре затяжки и протянул ее Зулейке. Та с жадностью затянулась и выкурила сигарету до конца, пока окурок не обжег ей пальцы.
— Полегчало? — спросил Гоша.
Она кивнула.
— То-то. Теперь не запускай, — произнес наркокурьер то ли в шутку, то ли всерьез.
— А где их достать, эти сигареты? — несмело поинтересовалась она.
— Твои проблемы, Клеопатра, — грубовато отрезал он. — В школе у ребят и поинтересуйся.
Он привел себя в порядок: причесал волосы, застегнул рубашку, отряхнул с брюк травинки и пыль.
— Ну, двинулись?
— Как же я пойду? Ты мне все платье разорвал.
— Ане надо было выкобениваться.
С помощью зулейкиных заколок для волос платье кое-как подремонтировали, и они отправились в обратный путь.
Селение уже проявляло признаки жизни.
Кое-где из глубины дворов поднимался дымок — это хозяйки разожгли тандыры, чтобы испечь на завтрак лепешки.
— Привет, дочка, — послышалось из-за распахнутой калитки.
— Привет, дядя Зураб, — слегка замедлила шаг Зулейка, придерживая рукой платье, чтобы оно не сползло.
— У тебя гость?
— Да, он в Тбилиси едет, сюда заскочил. Я его на смотровую площадку водила.
— Понравилось?
— Очень, — подал голос Гоша. — Никогда в жизни такого удовольствия не получал.
— Ну и славно, джигит, — улыбнулся дядя Зураб. — Остановиться можешь у меня.
— Он сейчас уезжает, дядя Зураб.
— Ну, тогда — счастливый путь.
Во время этого короткого разговора Зулейку обуревали противоречивые чувства. Можно, конечно, все рассказать дяде Зурабу. Найдутся в селении еще несколько крепких мужчин, которые как следует намнут бока этой мрази. А может быть, даже убьют и в пропасть скинут. Ну а дальше что? Ее честное имя будет запятнано… Нет, пусть уезжает. А у нее еще будет возможность отплатить ему сполна. Неизвестно почему, но Зулейка в этом была уверена.
То, что девушка ничего не рассказала соседу, Гоша понял по-своему — не питает к нему враждебных чувств. И разоткровенничался.
— Ты девушка умная, сообразительная, — разглагольствовал он, прихлебывая из кружки свежезаваренный чай. — Я дам тебе хороший совет — благодарить будешь. Попадешь в Тбилиси, — позвони вот по этому телефону. — Он протянул ей клочок бумаги с телефонным номером. — Скажешь Черному Беркуту, что от Гоши Мамедова. Нам курьеры нужны, особенно в Грузии. Из Турции поступает первосортный товар, а распространять его некому… Ну, это тебе не интересно. В общем, денег заработаешь. Да и для себя травка все время будет под рукой.
— А мне поверят?
— Говорю же, сошлись на меня. Вот в школе у вас есть потребители — им и будешь продавать. Доход — триста процентов. Ничего?
Она промолчала.
— Ты тово… Не держи на меня зла, — проговорил Мамедов.
— У меня одна к тебе просьба.
— Да? — насторожился он.
— Оставь мне сигаретки.
Он выложил ей весь свой запас и уехал.
Зулейка долго стояла у школьных ворот и смотрела вслед уазику, повторяя как пароль имя человека из Тбилиси — Черный Беркут.
Много с тех пор воды утекло. Получив паспорт, Клеопатра уехала в Тбилиси и стала наркокурьером. Она оказалась способной ученицей. Попала под начало к Баритону, опираясь при этом на Черного Беркута. Сумела привлечь на свою сторону Саркисяна, держателя общака. У нее было много любовников, но душа оставалась пустой.
Читать дальше