Алекс Легат - Гопак для президента [Аполитичный детектив]

Сейчас такую незамысловатую схему назвать бизнесом язык не повернется, а тогда…

Получил Ашот восемь лет за спекуляцию в крупном размере. Суд проходил в Киеве, и отбывать наказание он отправился в колонию под Винницей, где получил кличку «Арарат» и приобрел несколько иные, но тоже небесполезные связи. Отсидел от звонка до звонка, откинулся в 1986 году, как раз тогда, когда задрожала и стала разваливаться империя.

На родину Арарат возвращаться не стал, огляделся, открыл кооперативную шашлычную, со временем превратившуюся в ресторан «Ахтамар», женился на пышнотелой и круглолицей блондинке. Приобретенные на зоне знакомства позволили не беспокоиться о «наездах» всякой шушеры в золотых цепях и спортивных костюмах «Адидас» производства Подольской швейной фабрики.

Так и продолжал бы богатеть раздобревший Арарат, радуясь наступившей свободе предпринимательства, не случись проехать по той дороге машине, в салоне которой скучал мужчина с депутатским значком на лацкане дорогого костюма. И не случись тому мужчине глянуть в окно и увидеть название ресторана.

— Черные? — удивился мужчина. — А кому платят? Непорядок.

Название осталось прежним, но делиться Арарату все же пришлось.

Молодые хорошо одетые люди с документами официальных инстанций простым и доступным языком объяснили господину Аракеляну, что в придорожном ресторане тяжело, почти невозможно соблюдать ужесточившиеся с приходом демократии санитарные нормы и обеспечивать противопожарную безопасность, да и сама трасса после ремонта и спрямления должна пройти в аккурат посреди заведения…

Арарат долго не раздумывал. На родном кавказском, русском и украинской мове проклял тот день, когда так не вовремя посмотрел в окно мужчина с депутатским значком на лацкане, и обреченно спросил:

— Сколько?..

— Место тут тихое, приличное, — сказал Степан Игнатьевич. — Для разговоров подходящее, как правильно подметил Белесый…

— Буду иметь в виду, — кивнул Валерий, припарковывая машину, которая выглядела гадким утенком в стаде белых, черных, металико-серебряных и даже ярко-красных лебедей. — Прямо выставка достижений мирового автомобилестроения…

У дверей стоял крупный мужчина лет тридцати, судя по сплюснутым ушам, бывший борец, в костюме, в котором запросто можно было бы идти на любой светский раут. Он сдержанно поприветствовал гостей, открыл тяжелую дверь, и отец с сыном оказались внутри. Камень, кованые и чеканные украшения, благородное дерево…

В зале было несколько незанятых столов, но вынырнувший откуда-то хозяин радостно всплеснул руками и произнес с заметным акцентом:

— Степан Игнатьевич! Дорогой! Рад вас видеть!

Старый опер хмыкнул насмешливо:

— Последняя наша встреча стоила тебе много нервов и два месяца в СИЗО…

— Ну так не доказали же ничего, — не теряя жизнерадостности, сообщил Арарат, глянул на Валерия: — Вылитый отец! Ваш уважаемый папа имел желание закрыть меня за скупку краденых бриллиантов, к которым я не имел ну никакого отношения… Но я не держу на него зла, ошибки случаются. Главное, что следствие разобралось и меня выпустили.

— Ну и славно, — согласился Валерий, оглядывая зал.

Арарат поспешно тронул Степана Игнатьевича за рукав, указал в сторону двери, прикрытой от зала тяжелой шторой:

— Наш общий друг ждет вас в кабинете. Шашлычок будет через две минуты. И коньячок тоже… настоящий армянский… двадцать лет выдержки…

Среднего роста, плотный, просто, но дорого одетый, Белесый сидел за крепким деревянным столом, вальяжно откинувшись на спинку удобного стула, отламывал кусочки лаваша и закидывал в рот вместе с веточками петрушки. Увидев вошедших, поднялся не торопясь, протянул руку Степану Игнатьевичу, которую тот пожал.

— Давно не виделись…

— Давненько, — пожав руку Валерия, согласился Белесый, — присаживайтесь… Сейчас Арарат на стол сгоношит. Похаваем, а потом уже и толковать будем. Не возражаете?

Возражений не было. Шашлык оказался отменно хорош. Коньяк, Ашот не соврал, был настоящим, и бутылка ушла незаметно. Ели молча, сосредоточенно пережевывая мясо, пили не чокаясь. Наконец Белесый вытер салфеткой губы и татуированные пальцы рук, положил ладони на столешницу:

— Начинай базар, начальник…

Степан Игнатьевич отодвинул тарелку и начал без предисловий:

— Чем сейчас занимается Явно?

— А тебе зачем? — приподнял бровь Белесый.

— Ты ответь. — В голосе бывшего опера зазвучали металлические нотки.