Александр Бушков - Чистый углерод. Алмазный спецназ-2

— Всем бросить оружие!

— Положить на пол, скоты! — дополнил Мазур. — А то еще выстрелит…

Шонка, не сводя с него глаз, с посеревшим лицом присел на корточки и осторожно положил «Моссберг» на пол, так, словно бы он был стеклянным. Билли тоже положил револьвер.

— Так, — сказал Мазур. — А теперь — лицом к стене, руки на стену! Полковник, вас это пока не касается, но не дурите! Ну, я кому сказал?

Первым к стене бросился Теннесси и принял нужную позу так быстро и сноровисто, что не осталось сомнений: на исторической родине копы не раз заставляли его это проделывать. Остальные выполнили команду медленнее, но не особенно и копаясь. Полковник сидел неподвижно, положив ладони на край стола. Лицо у него стало — застывшая маска, только глаза жили, горели бессильной холодной яростью.

— Послушайте, незнакомец, — сказал он так, словно каждое слово давалось с большим усилием. — Игра ведь еще не кончена… Вам ведь надо еще уйти, иногда труднее всего — не победить, а уйти. Я эту марку знаю, старовата, но надежная. Там внутри триста стальных шариков, о чем и вы прекрасно знаете. Вы уверены, что вам удастся дойти до двери? А если вы швырнете гранату здесь, в комнате, выкосит всех — нас, вас, вашу девушку…

— Наверняка, — сказал Мазур. — Полковник, а вы никогда не сталкивались с людьми, которым совершенно нечего терять? В самом деле, никогда не приходилось? Я вам не верю. Вы все равно меня прикончите рано или поздно… а до того, чего доброго, сдерете шкуру. Девушку вы тоже убьете, когда наиграетесь. Важный нюанс: я атеист, ни в каких богов не верю. Оно мгновение — и все кончится. Ни христианской загробной жизни, ни здешней… Мне совершенно нечего терять, полковник…

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза — два битых волка. И, честное слово, показалось, что где-то рядом чисто, пронзительно звенят, столкнувшись, лезвия шпаг…

— А гарантии? — слишком хладнокровно спросил Полковник.

Мазур поморщился:

— Вы сами только что сказали, что о гарантиях в нашем положении говорить смешно. И добавили, что зыбкий шанс лучше отсутствия всякого шанса. Я вам даю зыбкий шанс. Это лучше, чем ничего. Если согласны с этим нехитрым тезисом, встаньте рядом с остальными. Если намерены брыкаться, я бросаю гранату…

Снова звон невидимых шпаг. Потом Полковник, двигаясь медленно, словно шагал под водой, выпрямился, повернулся к Мазуру спиной и положил руки на стену. Некогда было торжествовать победу. Рывком оказавшись возле стола (не прикрепленного к полу), Мазур дернул его на себя, оттащил метра на два. «Моссберг» и револьвер на полу его не интересовали нисколечко. Перехватив гранату левой рукой, он взял со стола свой «узик» и с первого взгляда убедился, что с ним все в порядке.

Он действовал почти как автомат — тут и размышлять было, в общем, не над чем. Положил автомат перед собой на стол, так, чтобы схватить в секунду, вставил чеку, загнул усики и принялся упаковывать свои пожитки, в первую очередь сунул в сумку тяжеленный контейнер, запасные магазины, коробку с регалией, разложил по карманам документы и деньги. Сумку Николь упаковывать не пришлось — осмотрев ее нехитрые пожитки, их небрежно свалили назад…

Не сводя глаз с напряженных спин, готовый отреагировать на малейшую попытку дернуться, приладил к «узику» глушитель. О ближайшем будущем вообще — и этих субъектов в частности — он не думал нисколечко. Все уже просчитано и решено с холодной логикой человека его профессии, ужасавшей людей, бесконечно далеких от этих жестоких игр. Никак нельзя оставлять их на хвосте. Оружия у них навалом — теперь, когда стоят к нему спинами, прекрасно видно: и у Полковника под рубашкой цвета хаки пистолет, и у одного из черных, и у одного из белых, даже дешевка Теннесси вооружен весьма габаритным револьвером — ну да, именно такие дешевки ради пущего душевного спокойствия обвешивают себя стволами. Народ битый, видавший виды. Чересчур опасно отправлять к ним Николь, чтобы разоружила, — кто-то, в первую очередь наверняка Полковник, может попытаться ее скрутить, прикрыться от огня, и поди угадай, как развернутся события, как поведут себя остальные. Среди них тоже могут отыскаться твердые парни, готовые поставить все на карту, рискнуть жизнью вместо того, чтобы полагаться на зыбкий шанс! Да и будь они обезоружены — что тогда? Веревок нет, связать их нечем. Едва они с Николь покинут комнату, вся орава ринется вдогонку, поднимет тревогу, подхватив с полу брошенное оружие (не станет же Мазур им нагружаться, как верблюд?), а снаружи еще как минимум десяток вооруженных мордоворотов. Другого выхода нет. И гуманизма нет, он остался где-то очень далеко отсюда. Десять заповедей силы не имеют в этой стране…