Олег Гончаров - Юлька [СИ]

‒ Есть немного. Внизу всё болит.

‒ Лёша обещал придти вечером. Посмотрит. Там же стекла битого полно было. Может проглядел осколок. Важно, чтобы заражения не было, а с переохлаждением, кажется, ты не дружишь. Это очень радует. Я сегодня Гришку Криворучко в Самосёловку посылал. Наш пацан из группы ветеранов. Нашёл он берлогу этих уродов. Особо и искать не пришлось. Там такой собакен один на всю деревню. Гришка сочинил, что кобеля для вязки ищет. Артист ещё тот. Хозяин дачи ‒ депутат областного совета Станислав Глинский. Владелец двух сахарных заводов и совладелец местного лакокрасочного. Не бедный пацан. Ноги растут из начала девяностых, бывший боксёр, собирал дань для Паши-хромого на рынке запчастей. Потом Паша внезапно утонул в бане, а к Станиславу перешёл почему-то весь его бизнес. Носит в себе две пули. Это я уже от Лёши узнал. Не добили урода. А сейчас шею помыл и ‒ в депутаты. Красавчик. У сынули два привода в ментовку. Беспредельщик. Вот, пожалуй и всё. Остальные два в разработке. Про одного известно только то, что присматривает за парализованной матерью. Погонялово Юзик.

‒ Это тот, который всё ножом угрожал, ‒ Юлька высвободила руку и провела пальцем по выпуклости на Юриной руке чуть выше кисти. ‒ Я ещё в первый раз заметила. У тебя там что-то твёрдое.

‒ Осколок. Довольно большой. Лёша давно предлагает вырезать, а мне не мешает. Только на рамке в аэропорту пищит. А так… Есть будешь?

‒ Да. И спасибо вам, всем. Я этого никогда не забуду.

‒ Ты сначала выкарабкайся, а благодарить совершенно не обязательно. Я и так вижу, что ты свой пацан. С тобой в разведку я бы точно пошёл. У меня чуйка особая на предателя и на гнилого человека, ‒ неумело поправив на Юльке одеяло, Юра посмотрел ей в глаза. ‒ Тут ещё такое дело… Я сегодня успел с приятелем созвониться. Тоже из наших. Даже больше скажу ‒ в одной роте служили в Афгане. Абсолютно вменяемый человек. Кстати, тоже детдомовец. Так вот… Хотел тебя спросить: я бы мог его пригласить часам к восьми?

‒ Ты такие вопросы задаёшь… ‒ Юлька попыталась улыбнуться. ‒ По-моему, я у тебя в гостях…

‒ Дело не в этом. Толя ‒ следователь областной прокуратуры. Я ему ничего не говорил о тебе. Только с твоего разрешения. Пригласил посидеть. Новый год всё же… Давно не виделись к тому же. Я это к чему веду. Так или иначе, ты поправишься и нужно будет воскресать. Возможно, ты захочешь идти сдаваться в интернат. Чего бы я не советовал делать. Но решать тебе. В любом случае необходима легенда, объясняющая твоё длительное отсутствие. Если мы опускаем факты насилия над тобой, то так или иначе придётся что-то говорить органам, которые наверняка уже открыли дело о твоём исчезновении. Ну, ты понимаешь.

‒ Понимаю. А если я встретила любовь всей своей жизни?

‒ С точки зрения логики ‒ прокатит. Но могут возникнуть серьёзные вопросы к объекту любви всей твоей жизни, поскольку тебе только пятнадцать. То есть, ты ещё несовершеннолетняя. Но у меня есть идея получше.

‒ Какая?

‒ Тебя совершенно случайно нашла твоя бабушка. По маме. Решила найти тебя, чтобы хоть как-то загладить вину своей непутёвой дочери. Ты ведь числишься круглой сиротой? Вот. Доказать вообще ничего нельзя. То есть ты встретила родную кровиночку и от радости решила немножко "забить" на интернат. Новый год, конфетки, ёлка…

‒ Мы с бабушкой Лизой не очень похожи.

‒ Ерунда это всё. Бывает, что родная мать не похожа или отец. А тут бабушка. Но в этом случае открывается горизонт возможностей, как сейчас модно говорить.

‒ Например?

‒ Например, бабушка может стать твоим опекуном. Ну а я, получается, буду твоим братом. Что скажешь? Кроме того, как я уже ранее говорил, ты у нас несовершеннолетняя и тут вообще всё хорошо сходится.

‒ Ты серьёзно? Но я не могу принять от вас такой подарок.

‒ Почему? Не вижу препятствий. И никакой это не подарок. А Толик поможет. Он вопросами усыновления второй год занимается. В теме очень глубоко. В детали, правда, он не вникал, но речь идёт о практике незаконного усыновления наших детей иностранцами. А это значит, что все подводные камни опекунства, ему известны.

‒ Мы тут с Юрой поговорили ещё раз, ‒ Елизавета Григорьевна пристроила тележку к кровати, на которой лежала Юлька, и присела рядом, ‒ Ты совершенно напрасно отказываешься стать частью нашей семьи. Тебе даже фамилию менять не придётся. Носи, какую дали при рождении. Никто же не заставляет что-то кардинально менять. Просто изменится твой статус. Семью приобретёшь. Разве это плохо?