Евгений Монах - Братва. Стрельба рикошетом

Взять хотя бы Лешку, что сидит на первой парте перед столом учителя. Непредставительный из себя: невысокого, даже прямо скажем — маленького роста, голова, как репка, с острым носом и черными чудными глазами. Эти глаза чуть ли не завораживали собеседника. В их глубине была заискивающая теплота и одновременно холод насмешки, энергия энтузиаста и вялость человека, которому уже все надоело, мудрая печаль "всепознавшего" сфинкса и бесшабашность рубахи-парня. В общем, как загадка "неопознанных летающих объектов": чем больше думаешь и вникаешь — тем больше непонятного и загадочного. Я случайно знал будущую Лешкину дорогу. На первой парте сидел потенциальный киносценарист из первых величин.

Как-то зимним вечером я с Лешкой возвращался со дня рождения одноклассницы. Там мы немного выпили, и это, видимо, настроило Лешку на дружескую, небрежно-покровительственную ноту.

— Не будь цветком в проруби! — наставлял он, давясь с непривычки табачным дымом, но все же бодро жестикулируя огоньком сигареты у самого моего носа. — В наш аховый век суперстремительности выигрывает тот, кто в состоянии оторвать от жизни кусок помясистей. А для этого нужно заранее застолбить себе участок для разработки, подготавливать силы. Все делать с заглядом вперед. Думаешь, я от нечего делать взвалил на себя такую общественную работу: и староста класса, и член редколлегии нашей стенной газеты? Дурака нашел! Мне необходима суперположительная характеристика во ВГИК! Там уж я попаду в струю, не сомневайся. За каждый сценарий несколько тысяч отваливают. У меня, кстати, есть в задумке уже два сценария. Один военно-патриотический, другой о комсомольцах-первопроходцах.

— Но ты же не воевал, да и первопроходцем не был. О чем писать будешь? — усомнился я.

— А газеты на что?! А фантазия? — взорвался Лешка. — Все так пишут!

— А если таланта не хватит?

— Плевать! — отбросил щелчком погасшую сигарету Лешка. — Не пропаду! В случае чего пойду по административной линии. Тоже неплохая перспектива.

После этого разговора Лешка стал более доверительным со мною, выделив меня из всего класса себе в наперсники. У нас даже завязалось нечто вроде дружбы. Несколько раз вместе сходили в кино и на лыжах в лес.

За зиму Лешка сочинил пьесу "Дерево — предмет одушевленный", в которой, кстати, я завтра должен буду играть главную роль.

Перевернулся на другой бок и натянул одеяло на голову, чтобы не слышать бурного храпа дяди Юры из соседней комнаты.

Роль в предстоящем спектакле я знал назубок, но сомневался в реакции зрителей. Вся постановка, на мой взгляд, — муть и скучища. Вспомнил разработанный вагантами и утвержденный Колобком план подрыва мушкетеров изнутри. Вот роль разведчика-диверсанта мне явно не по душе.

Утром после завтрака отправился в школу. Коротал путь, экспериментируя с портфелем. Пытался нести его на голове без помощи рук, как в телевизионном клубе кинопутешествий носили свою поклажу арабы. Но ничего путного не получилось. Сначала рассердился, но тут же успокоился, придумав оправдание: мы ведь цивилизованный народ и посему привыкли использовать голову только по ее прямому назначению!

В школе стоял обычный перед занятиями несмолкаемый гам. Особенно резвились младшие классы. Мария Львовна, завуч по воспитательной части, безуспешно пыталась загасить энергию школьников, хватая за шивороты первоклашек и записывая их фамилии в свой маленький блокнотик, с которым она, похоже, не расставалась никогда. Но малыши после этой процедуры носились по коридорам, казалось, еще "реактивнее", выражая тем самым свое искреннее негодование: всем был известен незыблемый результат записи в блокноте — двойка по поведению в дневнике.

У дверей класса меня нагнал Лешка. Сейчас в его удивительных глазах читалась энергичная деловитость.

— Роль не забыл? После уроков премьера в актовом зале.

— Помню, — усмехнулся я. — Оттарабаню, будь спок. Ночью, вспомнив роль, даже вздрогнул в холодном поту.

— Вот супернаглядный пример действия облагораживающего искусства на человека! — расплылся в улыбке начинающий драматург, решив принять сей сомнительный комплимент за похвалу.

— Не знал, что холодный пот облагораживает, — слегка поддел я приятеля.

— Не надо опошлять. Вот ведь люди — ничего святого!.. — Глаза Лешки подернулись грустной пеленой мировой скорби по заблудшему человечеству.

— Ладно. Я пошутил, — поспешил я снять накал. — Лучше скажи: ты знаешь такой отряд — "Мушкетеры"?