Андрей Ильин - Картина маслом

— Ты зачем Османа убил, шакал! Брата моего?

Испуганный, недоуменный взгляд. Больше удивленный, чем испуганный. Это плохо. Надо добавить красочек.

— Он герой, он слуга Аллаха! А ты его… — Ударить дулом пистолета в плечо, в рану.

Магомед взвыл от боли и неожиданности.

— Я за него… я тебя и всех родичей твоих и даже собак!

Закатить глазки, падучую изображая.

Что — страшно? Теперь — страшно.

— Зачем ты убил Османа? Говори! Русские приказали? Ты служишь русским? Ты продался неверным?

Замотал головой.

— Нет!

— А кто? Кто сказал?

— Человек. Я его не знаю. Он велел Османа убить, если тот заложников отпустит.

— Зачем?

— Не знаю! Он хорошо заплатил. И сказал, что Осман предатель и что станет довариваться с русскими. И еще велел бензин поджечь.

Час от часу не легче!

Бензин-то зачем? За каким ему пожар сдался? Или он хотел заложников живьем спалить?

— Мне приказали убить и взорвать. Если он договорится. Я сделал…

И всё равно, не понятно! Взрывать-то зачем, когда все кончено?

Все-таки, получается, его руками кто-то сорвал спасение заложников. Кому-то нужны были жертвы. Многочисленные.

Кому? Хоть тем — хоть другим. Хоть даже третьим. Жертвы — это хороший политический козырь. Востребованный на международном и внутреннем рынке «товар».

— Ты с самого начала знал?

— Да. Меня наняли и велели всегда быть возле заложников.

Даже так? Понятно теперь, почему именно он их в туалет водил. Потому что на эту должность точно, охотников было не сыскать. А он — пристроился, чтобы рядом быть.

Но для чего?!

— Кто про трупы придумал? Кто приказал террористов из здания под видом санитаров выводить?

Уставился испуганно, словно вопроса не понял.

Или — не понял?

— Про трупы? Никто не придумал. Я не знаю про это ничего. Мои «братья» все там остались, только я один!

— А санитары?

— Какие?

— Которые носилки выносили?

— Они не наши, они русские. Их там не было, они после пришли.

Что за ерунда? Тогда зачем все это? Если русские. А «братья» там остались?

Зачем?!

— Пожарника ты убил? Чтобы переодеться?

Молчит, смотрит исподлобья.

Ткнуть еще раз в рану. Да посильнее. Чтобы разговорился.

— Ну?!

— Мне приказали! Мне нужно было в «скорую помощь». Это он все придумал.

— Кто? Тот, который приказал Османа убить и бензин поджечь?

— Да — он.

Что за таинственный гость?

— Где вы с ним встречаетесь?

— Там, за городом. На заброшенной фабрике. Мы туда ехали.

Значит, адрес знает. Уже хорошо.

Только зачем им встречаться? Зачем? Если некого спасать! Он что, груз ему хочет отдать, который из машин «скорой помощи» перенесли?

И где тогда он? Ведь таскали же его! А здесь — пусто! Только какой-то хлам и носилки. Вон они валяются горой, друг на друге.

Стоп!

Носилки…

Потому что во всей этой истории присутствуют, кроме всего прочего, носилки. Заложники, трупы, санитары, «скорая помощь» и… носилки. На которых вытаскивали трупы, а потом бросили в машины «скорой помощи».

На хрена?!

— Вы зачем носилки сюда?

— Он — приказал. И велел мне проверить и пересчитать. Чтобы они не пропали.

А это-то для чего? Что это за ценность такая — две палки и брезент?

Или… ценность? Потому что трупы, санитары…

А чего гадать, если проверить можно.

Глянуть… Поворошить… Пощупать…

Что за черт?

А ну-ка…

Пошарить по одежде, выудить из кармана ближайшего погибшего бандита нож — потому что они у них всегда при себе. Открыть лезвие. Подлезть поближе, поудобнее. Подцепить брезент, повести, чтобы ткань поползла в разные стороны…

Ничего…

Совсем…

А если подальше? Если здесь.

Воткнуть, поддеть, разрезать, раздвинуть…

Мамочка моя!

Так вот, оказывается, в чем дело!

Но это же… Это с ног на голову! Это же… охренеть можно!

— Дорогие сограждане. Хочу выразить глубокое сожаление по поводу случившейся в Санкт-Петербурге трагедии. Это во всем смыслах беспрецедентный случай, который показывает, насколько хрупок окружающий нас мир.

Мы не были готовы к такому удару, ибо произошедшее выходит за рамки понимания и здравого смысла. Это бесчеловечный акт вандализма и пренебрежения к человеческим жизням. Это вызов нам, нашей стране и миру.

Выражаю свои самые глубокие соболезнования всем пострадавшим в этом теракте. К сожалению, в нем погибли люди, погибли дети.

Мы не можем вернуть погибших, это не в наших силах. Но мы приложим максимум усилий, чтобы выявить и наказать виновных, чтобы они понесли заслуженное наказание.