Кирилл Казанцев - По следу тигра

— Ничего, только это. Боюсь только, что они нас все равно найдут.

— Если болтать лишнего не будешь, то не найдут. Ты им не нужен, как и лошади, как и больные дети.

«Не тронут они тебя, не успеют», — эту свою мысль озвучивать Максим не стал. Он пошел следом за Олегом в его новое жилье — небольшой, на одну семью, дом рядом с конюшней.

— Здесь вам лучше будет, — сказал, прощаясь следующим утром, Максим, — и вам, и лошадям, и детям.

— Надеюсь. — Олег все еще волновался и никак не мог привыкнуть к тому, что все закончилось. И все тряс Максиму руку, благодарил, приглашал в гости и предлагал денег одновременно.

— Главное — не болтай, — еще раз повторил Максим и щелкнул по носу отиравшегося рядом Гоблина. Пес не обиделся, он лишь мотнул головой и чихнул.

Максим пешком дошел до Ереминского поворота, поймал попутку — длинную тяжелую дальнобойную фуру, уселся в кабину рядом с водителем. Серьезный неразговорчивый мужик с худым небритым лицом поведал сквозь зубы, что едет на ремонт, что начальники — сволочи, а погода дрянь. Максим соглашался со всеми постулатами, охотно кивал и поддакивал. А сам никак не мог отделаться от мысли: то, что он узнал вчера, — это война? А как по-другому можно назвать применение оружия массового поражения — сибирскую язву — против мирного, ничего не подозревающего населения? Но были и еще варианты: диверсия, вредительство, а также обычная, но кем-то щедро оплаченная и надежно прикрытая глупость, а также надежда на «авось». На то, что пронесет, не рванет, не взлетит. Еще как взлетит, ведь сибиреязвенная бактерия обладает большой устойчивостью к высокой температуре, высушиванию и дезинфицирующим веществам, а сами споры могут сохраняться годами. Откуда же вылезла эта зараза, кто ее раскопал? Раскопал, раскопал… А прежде чем раскопать, это добро надо закопать, причем не просто так, а в соответствии с ветеринарно-санитарными правилами сбора, утилизации и уничтожения биологических отходов. Похоронить, накрыть крышкой, желательно из бетона, подступы обнести колючкой и повесить на нее предупреждающие знаки.

«В землю закопал, надпись написал», — крутилась в голове старая песенка, пока Максим брел к дому. Шагнул было к газовой трубе, но вовремя одумался, поднялся по лестнице на второй этаж, открыл новым ключом дверь, вошел в квартиру. Холодно-то как, на улице теплее. Максим, не раздеваясь, прошел в комнату, захлопнул неплотно прикрытую створку окна, повернул ручку. И потом, через час, через два, до самого вечера, вернее, ночи, Максим непрерывно прокручивал в голове то, что увидел, услышал и пережил за последние сутки. Но не складывалась картинка, рассыпалась, как в детском калейдоскопе, на множество разноцветных стеклышек. Не хватало чего-то одного, небольшого фрагмента, малюсенького осколка, который не даст узору развалиться. Да еще и подстегивала ехидная, даже издевательская мысль, что этот фрагмент Максим уже видел, и не так давно. Но либо забыл о нем, либо не принимает давний случай в расчет. Или не считает его важным, или не сосредоточился тогда на происходящем, действовал на автопилоте или отвлекся на что-то другое.

«Так не пойдет». — Пришлось подниматься с дивана, одеваться и брести в кухню. Максим обшарил все шкафы, ящики и тумбочки в квартире, пока не обнаружил то, что искал, — школьную тетрадку с таблицей умножения на последнем листе и древнюю, с высохшим содержимым стержня авторучку. Нашелся, правда, и огрызок зеленого карандаша. Кухонным ножом его удалось привести в рабочее состояние, авторучка полетела в мусорное ведро. Максим раскрыл тетрадь, пролистнул страницы с подробным перечнем благоприятных (и не очень) для посева огородных культур дней за прошлый год. Чистых страниц осталось немного, поэтому особо не размахнешься.

— Так, а теперь давай по пунктам, в столбик, в строчку — как угодно. Все, что слышал, видел, держал в руках, нюхал и пробовал на зуб. — Максим занес острие карандаша над листом в клеточку и… положил карандаш на стол. С чего начать: со вчерашних событий, с прошлой недели или с первого дня своего пребывания в этом городе? А прошло-то уже больше месяца, и ничего не сделано — Артемьев жив и здоров, продолжает безнаказанно грабить город и делиться с главарем хунты черных полковников. Остановить чиновника сможет только пуля, доброе слово и кулаки можно рассматривать как вспомогательные средства. Мысли приняли неверное направление, а их, как и норовистую лошадь, надо держать в узде.