Евгений Сухов - Чужой своим не станет

Вот только уходить никуда не хотелось. Тимофей поймал себя на том, что пытается отыскать причину, чтобы задержаться еще на какое-то время. Возникало ощущение, что они не договорили, не объяснились, осталось исполнить нечто важное, что на всю оставшуюся жизнь свяжет их обоих.

Опять возникла пауза, какая случается перед очень важным разговором. Почему с Зоей у него не получается так, как с этой девушкой? Вроде и знает-то Татьяну немного, а такое впечатление, что половину жизни просидел с ней в этом блиндаже, попивая чаек и заедая его малиновым вареньем.

– У меня есть и покрепче, – произнесла Татьяна.

– Спирт?

– Да. Жалко, конечно, что не коньяк.

– Тогда, может, за встречу? Все-таки мы знаем друг друга не первый год.

– Хороший тост. Где же он у меня? – она поспешила в дальний угол, выдвинула аккуратный ящичек, сколоченный местными мастерами. – Ага, нашла! – произнесла обрадованно. – Жалко, что нет стаканов, – не то пошутила, не то всерьез пожалела девушка.

– Такой тост, конечно, требует обстоятельности, – легко согласился Тимофей, – но думаю, что из металлических кружек тоже будет хорошо. Может, я попробую, хоть поухаживаю за тобой немного. Обещаю, вот закончится война, тогда мы как следует отметим.

– Попробуй поухаживай, – согласилась Татьяна.

В ее голосе прозвучала грустная нотка. Романцев внимательно посмотрел на девушку – глаза смеющиеся, веселые, похоже, что показалось.

Тимофей залил тоненькой струйкой дно кружек. Внутри фляжки весело забулькало.

– А у меня еще и сало с хлебом есть, – подхватилась Татьяна, доставая из того же шкафчика кусочек сала, завернутый в промасленную пергаментную бумагу, и половинку краюхи хлеба.

– О! Одобряю, отменная закусь! Лучше и не придумаешь. Хорошо живем!

– Угостили. Женщин здесь немного, вот нас и балуют, – сказала Татьяна, нарезая на небольшой деревянной дощечке сало.

– Тогда за встречу!

Романцев сделал два больших глотка и тотчас почувствовал крепость малоразбавленного спирта, огненной волной разбежавшегося по телу. Выпила и девушка, поморщившись. Шумно закусили.

– Знаешь, давно я так аппетитно не ел, – признался Романцев.

– Я тоже.

Переглянувшись, они улыбнулись. Похоже, подумали об одном и том же. Так бывает. Подступивший хмель стер между ними последние условные преграды. Поставив пустую кружку на стол, Тимофей притянул к себе Таню, та не сопротивлялась.

– Ты не будешь жалеть? – спросил Романцев, ощущая на своем лице горячее дыхание девушки.

Ее тонкие руки обхватили его за шею, лишая свободы.

– А ты не будешь жалеть? – прозвучал неожиданный вопрос.

– Честно?

– Да.

– Не знаю…

– А я не буду. – И уверенно, закрывая Тимофею последний шаг к отступлению, Татьяна стянула с себя гимнастерку. Под ней оказалась холщовая женская рубаха.

– Ты чего улыбаешься? – спросила вдруг девушка.

– Знаешь, я уже сколько на фронте, а вот женское нижнее белье вижу впервые, – попытался пошутить Романцев.

– А его и нет, – серьезно отозвалась она. – Ты же знаешь, что мы носим мужское нижнее белье. Это начальник полевого госпиталя постарался, где-то раздобыл.

– Заботится о вас.

– Это правда. Но это все не то, хотелось бы, чтобы заботился только один мужчина, и так, чтобы на всю жизнь…

– Послушай, Тань, я же тебе говорил, что я…

– Не нужно, – девушка прижала к его губам палец, – теперь все это ни к чему. Я ничего от тебя не требую. Будь самим собой, какой ты есть. Я знаю, что ты хороший, а больше мне ничего не нужно.

Она сняла с себя юбку, аккуратно положила ее на край лавки; затем, подставляя под разгоряченный мужской взгляд стройное девичье тело, стянула ночнушку.

– Почему ты не раздеваешься?

– Не могу на тебя насмотреться. Ты прекрасна.

Уже нагая, незащищенная, заполучившая в этот момент над ним небывалую власть, она шагнула к Романцеву.

– Ты беспомощен, я тебе помогу. – Девушка аккуратно расстегнула на его гимнастерке пуговицы, поцеловала в шею и произнесла: – А ты колючий.

– Если бы я знал… я бы побрился более тщательно. Дальше я сам, – серьезно сказал Романцев.

Присев на колодку, снял сапоги и поставил их у стола. Теперь было непонятно, кто за кем наблюдает: расположившись на кровати, Татьяна подперла рукой голову и разглядывала Тимофея. Романцев расстегнул портупею, снял гимнастерку и положил обмундирование рядом с одеждой Тани.

– А ты сильный, – произнесла она, когда Тимофей лег рядом.