Евгений Сухов - Чужой своим не станет

– Смотри направо! – кричал Рыжков лежавшему за деревом Курбанову. – Там трое!

– Понял! – ответил тот, выпуская длинную очередь в наседавших красноармейцев.

Прикрывая друг друга длинными очередями, бойцы все настойчивее подбирались к отступающим диверсантам.

Времени прошло достаточно – Штольце с радистом уже должны быть у самой балки. Как перейдут ров и выйдут на противоположную сторону, побегут по тропе. Бежать им будет легко, там их никто не достанет, затеряются в кустах боярышника и уйдут в глубину леса.

– Расходимся в разные стороны! – приказал Рыжков. – Пусть побегают за нами!

Выпустив длинную очередь в двух красноармейцев, пытавшихся приподняться, он вскочил и сделал быстрый рывок за соседнее дерево, оттуда опять пальнул, заставив солдат крепко вжаться в разросшиеся кустики голубики.

Откуда-то сбоку лупанули прицельной очередью. Толстая сосна стойко приняла на себя несколько пуль, а одна, самая злая, пролетела возле уха, заставив Рыжкова пригнуться. Он перекатился в низину, дал короткую очередь. Увидел, как одна из пуль сорвала с головы бойца пилотку, заставив его упасть на землю и укрыться за деревом.

Воспользовавшись коротким затишьем, Рыжков устремился в сторону балки. Пробежав метров двадцать, он залег за стволом поваленного дерева, быстро заменил пустой магазин и выпустил очередь в приподнимающихся преследователей.

– До чего же вы настырные, суки!

С левой стороны, яростно отстреливаясь, убегал Курбанов. Следом за ним устремились два красноармейца. Палили по ногам, срезая у самых ступней белоголовые ромашки – рассчитывали взять живым.

Расторопно юркнув за бугор, Курбанов лупанул по ним длинной прицельной очередью, заставив бойцов залечь, и, не теряя времени, устремился за удаляющимся Рыжковым. С другой стороны, оторвавшись от погони, петлял по лесу Феоктистов.

Было заметно, что у красноармейцев небольшой боевой опыт, действуют они осторожно, хотя упорства им не занимать. Диверсанты умело прорывались к балке, прятались за естественными укрытиями, совершали ложные выпады. Два красноармейца застыли неподвижно в густой траве; другие, опасаясь разделить их участь, держались осторожнее, не лезли на рожон. Вот еще один красноармеец схватился за руку и откатился в сторону с глухим протяжным стоном. Этот – тоже не боец!

Воспользовавшись затишьем, диверсанты метнулись к балке, пересекли ее по густой траве, выбежали у самого устья, а уже оттуда устремились за удаляющимся гауптштурмфюрером Штольце и радистом Замбером.

– Хрен они теперь нас достанут! – радовался Курбанов. – Сопляки! Пацанье! Не в ту драку ввязались. Видел, как я того, длинного, срезал? Только он поднялся, а я его короткой очередью в грудь! И он мордой в крапиву – хрясь! А я сразу в сторону и за дерево, чтобы не засекли, а оттуда во второго и – сразу за бугор! А с него за кусты и к балке. Не умеют они воевать!

Курбанов не врал: в ближнем бою он был одним из лучших в разведывательной школе, что и стало определяющим фактором для перевода его в соединение «Бранденбург-800». Обладая мгновенной реакцией, он всегда стрелял первым, умело использовал естественные укрытия, да еще с такой скоростью, что запросто мог соперничать с пулей.

Когда место боестолкновения осталось далеко позади, они перешли на скорый шаг; за узкой полоской смешанного леса их должен был ждать Штольце. Курбанов, переполненный эмоциями, не мог остановиться, Рыжков не прерывал его, пусть выговорится, видно, накипело у парня, так бывает. Выплеснет из себя и вновь сделается сосредоточенным и молчаливым – каждый по-своему переживает сильный стресс.

– Вот они со всех сторон подступают, и знаешь, что я подумал… Хана, думаю, мне! Сколько раз за линию фронта ходил, но никогда так хреново не было. А потом думаю: а вот вам, выкусите! Еще поживем! – с наслаждением показал он кому-то кукиш.

Далеко впереди показался Штольце, нетерпеливо махнул рукой, давая понять, что следует поторапливаться. В разных концах леса продолжали звучать короткие лающие очереди. Палили наугад. Пули безжалостно срывали листву, разбрасывая ее по лесу. Лупили в деревья, заставляя содрогаться толстые стволы. Но хлопки звучали все глуше. Красноармейцы, потеряв диверсантов из вида, ошиблись направлением и уходили в другую сторону, все больше удаляясь.

Неожиданно Курбанов остановился и крепко вцепился в рукав Рыжкова.

– Ты чего?

– Кажись, зацепили меня, паскуды! Кто же знал, что так будет… Шальная пуля… Ведь уже оторвались… Послушай, Рыжий, не бросай меня… Мне немного отлежаться, а там я быстрее прежнего побегу. Царапина у меня.