Евгений Сухов - Чужой своим не станет

– Так точно. Местность мне знакома. Насколько большая должна быть группа?

– Нет смысла забрасывать большой отряд, он будет мгновенно обнаружен русской контрразведкой. Такое задание больше подходит для небольшой мобильной группы, которая может легко затеряться в прифронтовой полосе. Вам предоставляется право собрать группу, разработать план операции и представить его мне для утверждения. После чего вы будете немедленно переправлены через линию фронта. Вам все понятно?

– Так точно, господин обергруппенфюрер. Сколько у меня времени на разработку операции?

– Операция должна начаться в самые ближайшие дни, у нас нет времени на раскачку. Даю вам четыре часа, чтобы вы написали подробный план действий. Меня уверили, что вы – не без талантов, – улыбнулся Кальтенбруннер, отчего шрам на его левой щеке вытянулся в длинную, глубокую белую полоску.

– Этого вполне достаточно, господин обергруппенфюрер, – поднялся Штольце.

– Тогда приступайте. Мой секретарь отведет вас в комнату, где вам никто не помешает. Как только напишете, дайте мне немедленно знать.

Майор Гольц проводил Штольце в небольшую уютную комнату, всего несколько дней назад принадлежавшую Эриху Коху, одному из руководителей Второго отдела. Кальтенбруннер посчитал, что на Восточном фронте в качестве командира полка тот окажется более полезным.

Кабинет еще хранил запах прежнего хозяина, замешанный на крепких сигарах. На столе в рамке стояла фотография, где было запечатлено целое семейство: женщина и трое малолетних детей: два мальчика и девочка, немного в стороне на чистых листах бумаги лежала ручка.

– На несколько часов, Вильфрид, это твое рабочее место.

– Я это оценил, Карл, – едва улыбнулся Штольце.

Как только за майором Гольцем закрылась дверь, Штольце сел за стол. Забытая Кохом фотография мешала сосредоточиться, притягивала взгляд. Чтобы не отвлекаться от уже созревшего решения, Вильфрид перевернул ее изображением вниз. Оставалось непонятным, почему полковник позабыл на столе семейный снимок. Обычно такие вещи забирают в первую очередь. А может, и не было никакого перевода на фронт, может, его держат в одном из подвалов СД, допытываясь о связях Канариса с английской разведкой?.. Ведь всем известно, что ранее руководителя-референта связывали с вице-адмиралом дружеские отношения.

От пришедшей внезапно мысли Вильфрид Штольце невольно передернул плечами. Потребовалось еще долгих пять минут, чтобы создать нужный настрой. Когда же наконец было написано первое слово, Штольце позабыл и о фотографии, и даже о месте, в котором находился, всецело сконцентрировавшись на задании.

Через два часа Вильфрид Штольце поставил точку в конце предварительного плана. Перечитав внимательно написанное, остался доволен. После чего уложил листы бумаги в белую папку, лежащую здесь же, на столе. Поставил фотографию на прежнее место. Мимоходом отметил, что женщина, несмотря на крупные черты лица, весьма привлекательна, и вышел из кабинета.

Приемная была пуста: время визитов закончено, поэтому она выглядела несколько просторнее; у окна по-прежнему сидел майор Гольц и что-то писал. Увидев вошедшего приятеля, удивленно произнес:

– Так скоро, Вильфрид? У тебя еще два часа.

– Мне нечего добавить, – произнес гауптштурмфюрер.

– Хорошо, я сейчас доложу господину обергруппенфюреру, – сказал Гольц. Пружинисто поднявшись, он уверенно прошел в кабинет руководителя Главного управления имперской безопасности. Вышел через несколько минут, широко улыбаясь, произнес: – Господин обергруппенфюрер в хорошем настроении, а может, просто благоволит тебе. Заходи!

– Надеюсь, что это так, – ответил Штольце и решительно распахнул дверь.

Вошедшего Вильфрида встретил заинтересованный потяжелевший взгляд обергруппенфюрера. Вынув из уголка рта дымящуюся сигарету, он спросил:

– Значит, вы уже написали?

– Так точно, господин обергруппенфюрер, – шагнул вперед Вильфрид и положил на стол Кальтенбруннера тонкую белую папку с исписанными страницами.

– Вы могли бы не торопиться, у вас есть еще два часа, – Кальтенбруннер не спешил брать папку.

– Мне нечего добавить, я написал все, что считаю нужным.

Кальтенбруннер, откинувшись на спинку кресла, впился взглядом в исписанные страницы. Гауптштурмфюрер Штольце внимательно наблюдал за выражением лица начальника: тот выглядел спокойным, величественным, как древнеегипетский сфинкс. Вот он перевернул страницу, через минуту еще одну. В какой-то момент Вильфриду показалось, что обергруппенфюрер нахмурился – морщина на его лбу изогнулась в неправильную острую дугу, но уже в следующее мгновение лоб разгладился, осталась лишь тоненькая, едва различимая черточка.