Максим Гарин - Викинг

— Все мы порой ошибаемся, — говорил он вкрадчиво-приторным голосом. — И надо найти в себе мужество признать эти ошибки и по возможности их исправить. Что поделаешь, мы оказались несправедливы к уважаемому Антиквару…

«Ишь ты: как они Перстня величать стали, — неприязненно подумал Седой. — А ведь совсем недавно по их приказу его щенок на тот свет отправился».

— …Сделанного, конечно, не воротишь, но нам хотелось бы хоть частично загладить свою вину. Антиквар горит желанием покарать убийц своего сына. Желание, надо признать, совершенно естественное, и было бы неплохо помочь ему его осуществить.

«Ишь ты, вина их, а отдуваться придется мне. Ведь это мои люди Сынка кончили». Седому в голову не приходило, что он является одной из потенциальных жертв мести как непосредственный организатор убийства: слишком высокое положение он занимал.

— Насколько я понимаю, акцию осуществили ваши люди. Честно говоря, мы были уверены, что вы предпочтете вообще не вмешиваться в это дело. Но раз уж так случилось, мы надеемся на ваш здравый ум. Киллеров надо передать Антиквару. Кстати, вы же понимаете, если он решит их… э… допросить и выяснит, что кто-то может избежать возмездия, нас с вами ждут крупные неприятности.

«Он что, из бывших дипломатов? Ишь, как шпарит — вроде гладко, но с туманцем». Седой посмотрел гостю прямо в глаза и, дождавшись, когда тот отвел взгляд, спросил:

— Что-то я не совсем врубился насчет возмездия и неприятностей.

— Антиквару должны быть переданы все люди, участвовавшие в убийстве его сына, — откровенно сообщил гость, про себя удивляясь непонятливости пахана.

Но Седой давно все понял. Четкое признание нужно было ему только для того, чтобы самому перейти в атаку.

— Это что же получается? Выходит, я должен своих парней только за то, что они выполнили приказ, на верную смерть послать? Он же не чаи с ними распивать будет. Нет, так дело не пойдет.

— Похоже, вы не понимаете, — по-прежнему мягко заметил гость. Это не моя просьба. В благополучном разрешении вопроса заинтересованы очень влиятельные люди.

— Знаю я этих людей. Но только их власть нашего города не касается. Здесь я хозяин.

— Зря вы отказываетесь. Для вас же это пустяк. А взамен вы можете получить нечто куда более существенное.

— Это что же?

— Например, уверенность в завтрашнем дне. Насколько мне известно, ваши люди ведут тяжелую и безрезультатную охоту за одним молодым человеком. Уже сейчас ваши потери трудно подсчитать. Все закономерно. Молодой человек профессионал, а вам никогда не приходилось сталкиваться с противником такого уровня. Ваши люди к этому не подготовлены, вы пытаетесь действовать не умением, а числом, что приводит только к новым жертвам. Это все больше смахивает на чистой воды авантюру. В такой ситуации возникает закономерный вопрос — а не было ли ошибкой смещение Жереха?

Угроза была вполне выполнимой. И Седой это знал. Поэтому он позволил себе единственное, что мог в данной ситуации — вспышку бессильного гнева:

— А если я прямо сейчас глотку тебе перережу, что ты тогда запоешь?

Человек, решивший действовать, не тратит время на пустые угрозы. Гость равнодушно пожал плечами:

— В таком случае у города какое-то время не будет хозяина.

Спустив пар, Седой утратил всякое желание сопротивляться. Вести войну на два фронта, да еще зная, что гость представляет силы, намного превосходящие его собственные, пахан не мог. Но все же попытался в последний момент ухватиться за соломинку:

— А если Перстень исчезнет?

— Если бы это решало наши проблемы, не имело смысла обращаться к вам.

— Понятно. Когда Перстень должен получить то, что хочет?

— Чем раньше, тем лучше. Хорошо бы уже сегодня.

Оставшись один, Седой приказал немедленно вызвать Кучера, а сам погрузился в крайне неприятные размышления. Эти дни оказались самыми тяжелыми в его жизни. Мало того, что он понес огромные потери, так в довершение всех бед его вынудили собственноручно отдать своих бойцов на расправу, обречь их на верную гибель. Такого унижения он еще никогда не испытывал. Да разве в одном унижении дело? Опять же — ребят жалко. Хотя моральные соображения не имели для пахана сколько-нибудь существенного значения. Главное — его положение может стать довольно шатким, если братва узнает о роли Седого в судьбе убивших Сынка людей. Никто не любит предателей, каких бы социальных слоев это ни касалось и какое бы место в своем кругу не занимал предатель. Седому оставалось радоваться тому, что у него такой, пусть и туповатый, зато преданный и исполнительный лидер боевиков. Кучер сделает все, что ему прикажут, и никогда не проболтается об этом. У пахана были все основания рассчитывать на удачный исход дела.