Александр Тамоников - Холодный свет луны

Савельев вздохнул:

– Никак нет. Но я подчиняюсь!

– Вот-вот. Веди бойцов в кусты. Мы следом!

В 4.02 Дросов доложил генералу Еременко:

– Первый, я – Карат-2, к выходу готов!

Руководитель операции ответил:

– Давай начинай, Карат-2! Спокойно, без суеты, помня, беглецы устали, они истощены, да еще марш-бросок совершили, а значит, идти должны медленно.

– Да все я знаю!

– Тогда удачи, Карат-2!

– Вы бойцов с лейтенантом подберите, они еще ничего не понимают. Оружие наше в нише, левее расщелины.

– Понял! Работай!

Дросов повернулся к Кабарову, Гломазову и Каримову:

– Вперед, ребята!

Группа спецназа, заменившая пленных, вышла на середину Хайдарского прохода и направилась на запад, в сторону входа в верхнее ущелье, в котором и должно было разыграться основное кровавое действо смертельного противоборства советских спецназовцев и афганских моджахедов.

Начало светать. Но наверху, над склонами. В горном проходе пока по-прежнему царствовала мгла. Группа продвигалась медленно. Вышла в сектор наблюдения одного из постов моджахедов, о чем старший поста тут же доложил Балани. Вскоре и второй пост душманов сообщил о том, что пленные свернули в верхнее ущелье. Балани, находившийся в палатке временного штаба, связался с Ханом.

– Хан! Беглецы вошли в ущелье!

Полевой командир ответил:

– Понял! Через пять минут начинаю выдвижение отряда.

– Будь аккуратен. Пленные идут медленно, они устали, кратковременный отдых за изгибом прохода придал им немного сил. Твой передовой дозор не должен обнаружить себя раньше времени, иначе вся операция сорвется. Русский спецназ растворится в горах, а Хикмат снимет с нас головы.

Хан передал:

– Не волнуйся, саиб! Знаешь, мне не впервой вступать в схватку с гяурами. Никто из них из этого ущелья живым не уйдет, даже если Нури допустит ошибку. Кстати, он сейчас чем занимается? Не начал еще вводить своих воинов в ущелье?

– Начал.

– И как, если не секрет, складывается обстановка на южном входе?

– Пока все идет по плану!

– Это хорошо!

Подумав, Балани сказал:

– Слушай, Хан, пожалуй, я на всякий случай отдам приказ Урдану подвести к границе два взвода его полуроты.

Хан удивился:

– Ты чего-то опасаешься? Уж не горстки ли русских спецназовцев, готовящихся встретить наших беглецов, а заодно с ними и смерть?

– Не знаю, не знаю! Но меня не покидает тревога. Предчувствие надвигающейся опасности. Причины этому не нахожу, но на душе неспокойно.

– О какой опасности ты говоришь?

– Не подготовили ли гяуры нам свой сюрприз?

– Твои опасения беспочвенны. Чтобы провести контракцию против моего отряда и сил Нури, а это более двухсот хорошо вооруженных, обстрелянных воинов, прикрытых десятком боевых машин пехоты, русским потребуется не менее полноценного, оснащенного техникой мотострелкового батальона. Такое количество людей и техники скрытно в приграничный район не перебросишь. Встречающую группу человек в двадцать-тридцать – вертолетом, да, реально отправить, что русские и сделали, но не батальон. И потом, не стали бы гяуры затевать масштабную операцию ради спасения каких-то четырех придурков, сдавшихся в плен. Они и в прошлый раз атаковали лагерь только из-за того, чтобы уничтожить спецкоманду «Призраки». Останься Карамулло в кишлаке, то и его русские не тронули бы. Их задача состояла в ликвидации карательной команды, ну и заодно в освобождении пленных и уничтожении Фархади. Сейчас же ситуация иная. Вот когда мы перебьем их группу спецназначения, тогда неверные наверняка ответят. Но не сейчас! Так что успокойся! С нами Всевышний, и мы сделаем свое святое дело!

Балани вздохнул:

– Да, ты прав! На меня просто продолжает оказывать негативное влияние предыдущая акция русских.

– Это пройдет! Второй раз в Пакистан русские не сунутся. Будут мстить, блокируя наши отряды в Афганистане. Но это позже, когда мы уничтожим их группу, что сейчас ждет не дождется своих пленных! Тогда и мы будем готовы скорректировать дальнейшие действия.

– Да! Удачи тебе, Хан!

– Как говорят наши друзья, американцы, о’кей, сэр! До связи! Я начинаю выдвигаться к верхнему ущелью.

– Да поможет тебе Аллах!

Балани отключил станцию, положил ее на стол. Прилег на широкий топчан, укрытый кошмой. Подумал о том, что время тянется очень медленно. С момента выхода американцев и пленных из подземелья крепости Бабер прошло чуть более часа, а кажется, миновала целая вечность. Чувство тревоги не покидало начальника лагеря. Он встал, вновь включил рацию малого радиуса действия: