Александр Тамоников - Холодный свет луны

Баженов поднялся и понесся к складам. Он влетел в бункер, сбив с ног двух солдат, тащивших ко входу какой-то ящик, они и упали вместе. Бойцы рассмеялись. Крупный боец из группы Лебедева заметил:

– Шустро вы, однако, бегаете, товарищ старший лейтенант. У нас в десанте таких спринтеров не было.

Сергей поднялся:

– Побежишь тут, но ладно, отставить разговоры. Я, как старший по званию, принимаю командование сводным взводом бывших пленных на себя. Фамилия моя Баженов, звание старший лейтенант. Внимание всем! Те, кто вооружен, под командованием сержанта Лебедева держать оборону на линии ворот склада, остальным вскрыть ящики, извлечь автоматы, магазины, патроны, гранаты. Вооружившись, построиться в конце склада. Там я поставлю задачу второму отделению прикрытия. Вопросы ко мне?

– Нет вопросов! – хором ответили солдаты и кинулись вскрывать оружейные ящики.

Баженов подошел к левой стене, где находился Лебедев, спросил:

– Сколько наших полегло?

– Семь человек! Здесь пятнадцать. Было в бараке двадцать два. Такая вот арифметика, командир!

– Жаль ребят, конечно, но ничего не поделаешь. Без потерь пробиться сюда было невозможно. Представляешь, что стало бы с твоей группой, попытайся вы уйти из лагеря на «Хаммере» американцев?

Сержант кивнул:

– Представляю. Нас один только пулемет из штаба духов в клочья порвал бы!

– Верно! Но теперь главное сделано, страшное позади. Среди солдат есть связисты?

– Есть. Там узбек один, Юлдашем кличут.

– Найду! Ты, Игорек, давай тут передним краем руководи, я займусь тылом. Надо найти действующую мощную радиостанцию. Хотя, уверен, о нашем мятеже уже известно советской разведке в Пакистане, и даю голову на отсечение, где-нибудь в высоком штабе экстренно разрабатывается операция по нашей эвакуации отсюда.

Лебедев вздохнул:

– Мне бы вашу уверенность!

– Ты чего раскис, сержант?

– Да так, ничего. Пройдет! Просто среди тех семерых, что духи успели завалить, кореш мой по полку, по батальону, по роте, Степка Щеглов. Его пулеметчик с вышки первой же очередью…

Старший лейтенант положил руку на плечо Лебедеву:

– Это война, сержант! На месте Степана мог оказаться и ты, и я, и любой, кто сейчас разбирает оружие. Никто не прятался от пуль. Одним повезло, другим нет! Возьми себя в руки, Игорь. Уйдем отсюда, всех вспомним и помянем, а сейчас мы на это не имеем права!

– Я уже в порядке, командир!

– Тогда держи сектор перед складами! Если что, вызывай голосом! И помни. Мы на этой войне сделали то, что до нас никому не удавалось сделать. Никому.

Уходя внутрь склада, Баженов посмотрел на часы. И изумился. Они показывали 17 часов 30 минут. Прошло всего полчаса от момента встречи с Лебедевым за колючкой ограждения барака до захвата складов. Всего полчаса. А кажется, прорыв как минимум два часа занял. Но что отсчитывают наручные часы Баженова? Время до спасения или… Но об этом даже думать нельзя. Расслабляться нельзя. Духи еще покажут себя! Но теперь и пятнадцать бывших пленных представляют собой грозную силу! Так что повоюем. А помощь придет! Обязательно придет. Она просто не может не прийти! Старший лейтенант не мог допустить и мысли, что помощь, о которой он думал, находилась от лагеря в каком-то километре. И спецназ уже начал операцию, одной из главных целей которой являлось освобождение пленных.

Барак № 2 содержания спецкоманды «Призраки»,

старшего лейтенанта Баженова

и американских инструкторов. 17.10.

Слейтер лежал в своей комнате, курил, сбрасывая пепел на пол. На столике стояла початая бутылка виски. Сержант пил с обеда. Обычно он употреблял спиртное ближе к отбою, но сегодня Слейтер находился в плохом настроении. Сержант никак не мог отогнать мысли от Гульнары. После ночи, проведенной с русской разведчицей, после близости с этой необыкновенной девушкой, чьи ласки были так похожи на ласки его бывшей супруги, которую Слейтер, как ни старался, не мог забыть, бравый сержант лишился покоя. Его тянуло в дом старого сутенера Фаруха, в небольшую комнату на втором этаже, к женщине, которую он хотел видеть. Видеть каждый день. Какая-то теплая печаль зародилась в его, казалось, уже холодном сердце. И сержант наслаждался этой печалью, одновременно проклиная себя за слабость. Вот и заглушал свои противоречивые чувства Слейтер глотками из пузатой бутылки да сигаретами, которые курил не переставая.

Неожиданно дверь в его комнату распахнулась, и на пороге появился Умберг. Вид у капрала был растрепанным и тревожным. И тут же Слейтер услышал автоматные очереди. Сержант вскочил с постели: