Евгений Нетт - Некрополь. Том первый, часть первая.

Три сотни секунд ожидания – и вот меня выбросило в родном склепе, ровно там, где я выбирался в прошлый раз. Даже отпечатавшиеся на пыли следы, похоже, принадлежат мне…

- «Дураг, удалось уйти?». Отписал я в чат, глядя на серые пиктограммы сопартийцев. Таковыми они были, скорее всего, из-за разделяющего нас расстояния или отличии локаций: мне не было известно, как именно Система всё рассчитывает.

- «В процессе. Я двигаюсь к стартовой зоне и, вроде бы, меня не преследуют. Что с добычей? Удалось что-то умыкнуть?».

Я покосился на предусмотрительно развёрнутое окно инвентаря и крякнул удовлетворённо: шесть иконок явно принадлежали вещам, а синие рамки вокруг трёх из них отражали их редкий статус. Нам в руки попал редкий кинжал, тяжёлые костяные перчатки и наплечники, плюс обыкновенные поножи, щит и плащ. Перчатки и наплечники считались частями одного комплекта, и, помимо двух единиц Крепости с каждого предмета, давали серьезный комплектный бонус в размере единицы силы, единицы ловскости и десяти ОЗ, который должен был увеличиться при экипировке баклера и щита. Идеальное усиление нашего танка – Дурага. Яну отойдут щит и поножи, дарующие по единице крепости каждый, а Генриетте – плащ с десятипроцентным бонусом к магическому урону и сопротивлением свету в размере пяти процентов. Я, в свою очередь, планировал присвоить кинжал: луком, как показала практика, вблизи особо не постреляешь, а так будет оружие последнего шанса. Чувство абсолютной беспомощности перед лицом подобравшегося в упор врага мне не понравилось от слова совсем.

Свои мысли я изложил в групповой чат, где меня целиком поддержали. Девушка пыталась даже спихнуть плащ мне, но я отказался: сотрудничали мы как равные, значит и добычу должны делить честно. Случалось в моей жизни и такое, что те, кто радел за передачу лично мне чего-то редкого после возмущались и или винили во всех неудачах только меня, или требовали к себе какого-то особого отношения. Они, мол, поступились своим, и теперь я обязан плясать под их дудку. Естественной реакцией на такую смену декораций становилось желание послать этих добродетелей далеко и надолго, навьючив на их спины предмет спора. Свои нервы дороже, да и от таких гаденьких личностей в своём окружении следует как можно скорее избавляться.

Иначе в критический момент точно что-то отчебучат, а отвечать придётся всем остальным.

- «Мои побитые жизнью товарищи…» - Я шутовски поклонился Яну и Генриетте, увлеченно колупающим второуровневого жука-переростка, которого они неведомо как отыскали в нескольких метрах от дороги. Они погибли вперёд меня, и к отмеченной на карте точке сбора прибыли соответственно раньше. Втроём нам предстояло преодолеть путь до места нашей смерти, встретиться с Дурагом, передать ему его часть добычи и…

Продолжить охоту, конечно же!

Без тела мозгу человека нужно не восемь часов сна, а всего два-три. В крайнем случае, если бодрствование было насыщенным и длилось пару суток – шесть-семь часов, не более. Этого времени благодаря специальному питательному раствору и оптимизации процесса отдыха вполне себе хватало, чтобы поддерживать сознание на пике формы. Даже словить известное с древности уныние или нежелание ничем заниматься было можно только в случае предрасположенности к этому самого человека или психического перенапряжения.

Хвастаться не буду, но «пробирки» объективно живут дольше не на сто - сто пятьдесят лет. К этому сроку стоит прибавить ещё и выигранные за счёт сокращения сна часы, складывающиеся в дни, недели, месяцы и годы. До бессмертия, конечно, далеко, но кое-какой шанс давала оцифровка.

Я сам не верил в то, что сознание способно по щелчку пальцев перенестись в игру и продолжить существование. Скорее всего, оцифровка – это не более чем точная копия разума и последующая его имитация. Так, например, лет через двести дети смогут вживую не только познакомиться со своими пра-пра-прадедами, но и сходить с ними в рейд, построить домишко и перенять ценные знания и опыт. Ничего не будет утрачено, ничего не канет в небытие. Люди обретут вечность для своих близких, а смерть…

Думаю, смерти в основном и боятся из-за страха быть забытым.

Из состояния задумчивости меня вырвал окрик Яна и мы, вытянувшись в цепочку, выдвинулись на место. Только тогда я решил поподробнее разобраться с логами и оповещениями, в тайне надеясь на какой-то бонус.

Взгляд скользил меж строк логов, пока не наткнулся на момент, когда я продемонстрировал чудеса ловкости и запрыгнул на руку огра. Урон, нанесённый после, оказался критическим, но меня сейчас это волновало мало: вместе с достижением у меня открылся новый параметр!