Александр Тамоников: Халхин-Гол. Граница на крови

К начальнику заставы подошел советский военный советник, бурят по национальности, старший лейтенант Шагаев Алтан Дугарович. Он прибыл на заставу месяц назад, когда в Монголию был переброшен из Союза крупный отряд офицеров всех родов войск, в том числе и пограничных. С бойцами заставы он общался легко. Языки были похожи, к тому же старший лейтенант Шагаев проходил дополнительную подготовку.

Еще недавно он был начальником советской пограничной заставы, расположенной в Средней Азии, очень неплохо знал, как охранять границу, имел орден Красного Знамени за пресечение прорыва банды басмачей из Афганистана. Его подчиненные вылавливали немало нарушителей, но в серьезных боях он не участвовал. Впрочем, как говорил сам Шагаев, опыт приходит со временем.

— Здравия желаю, капитан! — поприветствовал советник начальника заставы.

— Доброе утро, Алтан.

Они общались попросту, по имени и на «ты», переходили на официальный тон только тогда, когда заставу инспектировали офицеры, прибывшие из вышестоящих штабов.

— Что у нас на границе?

— По докладу старшего наряда все спокойно.

— А вот у меня отчего-то с подъема тревога. И вроде объяснить ее ничем нельзя, а терзает.

— Бывает. Я иногда тоже испытываю непонятную тревогу, потом проходит. Мы с тобой такие же люди, как и все прочие. Сегодня хорошее настроение, завтра плохое, утром спокойно на душе, вечером наваливается волнение. Реальной угрозы на нашем направлении пока нет. По данным разведки, японцы сосредоточили основные силы севернее.

— Разведка — это хорошо, — проговорил Шагаев и предложил: — А не посмотреть ли нам самим, своими силами территорию на востоке, за линией границы?

Капитан усмехнулся и заявил:

— Хороший же у меня советник, предлагающий вместо охраны границы нарушить ее. Ты это практиковал в Союзе?

— Там такой необходимости не было, — ответил старший лейтенант.

— А здесь есть?

— Да черт его знает. Вот только помню, что когда банда из Афганистана ночью прорывалась в Туркестан, то у меня с раннего вечера было такое же тревожное состояние.

Начальник заставы посмотрел на советского офицера, облаченного в форму пограничных войск МНР, и произнес:

— Да? Может, чтобы успокоиться, пройдешь к наряду, на сопку, где расположен наблюдательный пункт сержанта Бурбата? Оттуда через оптику осмотришь местность. Возможно, это снимет твою тревогу.

— Пожалуй, я так и сделаю, — согласился Шагаев.

— Только предупреди по связи сержанта.

— Само собой!

— Ну давай, Алтан. А я сейчас отправлю отделения на занятия по физической подготовке.

— Кросс устроишь?

— Посмотрим. У нас кроме физической подготовки да изучения уставов личный состав и занять-то практически нечем. Не помешала бы огневая подготовка, да патронов, сам знаешь, штатный комплект. Для учебных стрельб боеприпасы нам не выделили.

— Ты запрашивал?

— Да, конечно, а что толку? На складах пусто. Все боеприпасы на руках. Что на заставах, что в отряде.

— Ну да. Я обращусь к главному военному советнику. Надеюсь, он поможет.

— Это было бы очень хорошо. А еще, Алтан, в отряде поговаривают, что советское командование планирует переброску сил поддержки монгольской армии и сюда, в наш район.

Старший лейтенант пожал плечами и заявил:

— Мне об этом ничего не известно. Но в принципе почему нет? По договору, заключенному между нашими странами, Советский Союз обязан защищать территорию МНР как свою собственную.

— В том, что Союз поможет, нет никакого сомнения. Но вот когда? После того как японцы решатся на масштабное наступление, начнут его и сметут все наши пограничные части? Мне и моему личному составу, знаешь ли, от такой помощи ни холодно ни жарко. Мертвым поддержка не нужна.

— Я испортил тебе настроение?

— Нет, я просто рассуждаю. Но иди. Я смотрю, заместитель распустил строй. Пора брать командование в свои руки.

— Я буду на позициях наряда.

— Да.

Советник прошел в штабную палатку.

Связист поднялся, принял стойку смирно.

Шагаев махнул рукой.

— Вольно, садись. И вызови-ка мне сержанта Бурбата.

— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! — Он тут же протянул трубку советнику. — Старший наряда на связи.

— Я «Байкал»! — сказал тот.

— «Орел», слушаю.

— Собираюсь к тебе. Предупреди подчиненных.

— Вас понял. Сейчас сделаю. Через пять минут выходите.

Вскоре советский военный советник зашел в небольшой окоп, перекрытый бревнами на манер блиндажа. У той его стороны, которая была обращена к границе, стояла стереотруба.